Иначе стоит тумбочка, иначе оформлен стол, стена обклеена девичьей белибердой, и покрывало на кровати не цвета молочного шоколада, не пушистое, а другое.
Всё другое.
И атмосфера другая.
Эдвард отвёл взгляд.
— Не против, если я подожду Роуз здесь?
— Без проблем.
Сел на кровать подруги и с колющим ощущением в груди уставился на стену, которую ранее украшала карта мира. Он посмеивался над «оригинальностью» Голден, но сейчас смеяться не хотелось. Напротив. С нескрываемой тоской обвёл глазами часть комнаты, что теперь принадлежала шатеночки, и откинулся спиной на подушку.
Однако глазами то и дело возвращался к девушке, что сидела на кровати и покачивала ногой. Голден не любила сидеть на расправленной кровати, не любила уходить на занятия и оставлять постель разобранной. Потому носилась по комнате, точно фурия, лишь бы не опоздать на занятия и успеть сделать свой утренний ритуал.
Эдвард бурчал, но сам вызывался помочь девушке. Так, у них оставалось чуть больше времени, чтобы насладиться друг другом перед выходом.
— Можно тебя попросить? — мило обратился к шатеночке и, дождавшись её игривого прищурила, улыбнулся. — Когда вернётся Роуз… Не могла бы нас оставить наедине? Ненадолго.
Глаза девушки закатились далеко-далеко, отчего Принс был вынужден наблюдать за белками, и с громким, страдальческим вздохом проговорила:
— Так и быть, перекантуюсь у подруги.
Плевать, о чём подумала шатеночка. Главное, чтобы свалила и не мешала беседе.
Эдвард уставился в потолок, снова и снова борясь с песком в глазах. Хотелось спать, но чёртова бессонница не отступала.
Сколько прошло времени? Пять минут? Двадцать? Наконец, послышался звук открывающейся двери, и парень тут же принял сидячее положение.
— Ну-у, я пошла, — многозначительно протянула шатеночка и заговорщицки подмигнула непонимающей Рози прежде, чем выйти из комнаты.
Рози растерянно указала рукой на закрытую дверь:
— Что ты ей сказал?
— Ничего, — пожал плечами. — Но она почему-то решила, что мы сейчас будем трахаться.
Наблюдая, как сконфузилась девушка, не удержался от смешка:
— Разумеется, мы будем заниматься любовью.
— Ты всё шутишь, — вздохнула девушка и присела на кровать рядом с другом. — Как себя чувствуешь?
Эдвард почувствовал прикосновение к своему лбу и усмехнулся:
— Отлично, если не считать проблем со сном.
Девушка сочувственно свела бровки и, потянувшись к тумбочке, достала из ящика прямоугольную коробочку. Не успела открыть её, как Эдвард громко фыркнул:
— Только не это.
— Благовония с ароматом сандала облегчает засыпание. Перед сном зажги и…
-…выпрыгни в окно…
— Эдвард! — одёрнула парня Роуз, излишне серьёзно запихивая в его рюкзак коробку. — Между прочим, вдыхание сандала уплотняет и очищает ауру.
— Точно! Я как раз чувствую, что моя аура нуждается в уплотнении… Ладно, извини.
Несколько секунд девушка оценивала искренность извинений, после чего кивнула. Повисшая тишина, кажется, не напрягала ни её, ни Эдварда, потому никто не спешил переходить к сути встречи.
Рози неожиданно призналась:
— Я тоже плохо сплю, — с грустью посмотрела на кровать соседки. — Без Алисы всё не то.
— Об этом я и хотел поговорить.
Видя непонимание девушки, медленно продолжил:
— Я знаю, как вернуть Голден, — мысленно чертыхнулся и более тщательно стал подбирать слова. — Я знаю, как тебе вернуть Голден.
— Очень сомневаюсь. Алиса делает вид, будто меня не знает.
— Думаю, когда мы расскажем о нашем плане, она вспомнит тебя.
Рози неверующе уставилась на молодого человека:
— Что?
— Предлагаю рассказать Голден обо всём, — повторил и как можно убедительнее продолжил. — Когда она узнает о тебе, то…
— Нет!
Громкое восклицание вынудило Эдварда запнуться, когда же Рози вскочила на ноги и твёрдо повторила:
— Нет! Она и так называет меня лгуньей и лицемеркой, а когда узнает о… Господи! Ещё больше возненавидит! Нет! Это плохая идея! Мы ей ничего не скажем! Никому!
Эдвард поставил локти на колени и сцепил пальцы рук на затылке, ощущая биение сердца на уровне висков. Такое дикое и быстрое сердцебиение.
Смотрел, как девушка старалась побороть страх, вызванный всего лишь упоминанием о возможном раскрытии их секрета. Реакция явно не в пользу Эдварда.
Он всё смотрел на девушку и, когда её грудная клетка более-менее угомонилась, по крайней мере, не вздымалась со скоростью света, глухо пробормотал: