Повалился на пол и прикрыл голову руками, позабыв о ранее брошенных словах Райдера. Не трогать лицо, значит, не бить по голове тоже? Тогда почему болела не только грудная клетка, колотило не только ноги, но и голова раскалывалась на две части. Так мучительно больно раскалывалась, будто массивная подошва армейских ботинок впечатывалась в затылок, когда на деле перемалывала рёбра.
— Достаточно, ребята.
Стоило ударам прекратиться, как Эдвард услышал собственный стон. Глухой и хриплый. Попытался подняться, но резкие спазмы в спине и грудной клетке не позволили изменить позу эмбриона. Ощущения такие, будто органы взбили миксером и оставили настаиваться.
Закашлял и прикрыл рот ладонью. Крови не было, но рот свело от металлического вкуса. Нос щекотало от запаха железа.
— Ну, сопляк, как ощущения?
— Ублюдок, — прохрипел и поморщился от боли в рёбрах. — Что это значит?
Райдер навис сверху и гаденько улыбнулся:
— Напоминание о твоём месте, щенок. Вздумал меня надурить? Шантажировать? — присел на кресло, что стояла у его стола, и не сводил маслянистых глазёнок с парня. — Какой же ты глупый, Эд, и наивный.
Эдварду всё-таки удалось принять сидячее положение, но руки никак не могли оторваться от живота. Казалось, если разжать «объятия», то все органы вывалятся к чёрту на радость Райдера.
— Сначала ты разозлил меня, а после я от души посмеялся. Квартира в Манчестере? Глупый мальчишка!
Принс замер и неверующе уставился прямо перед собой.
Нет. Нет. Нет.
— Что…?
— Ты подумал, что Энн променяет перинку, брендовые шмотки, дорогие побрякушки на то, чтобы переехать в захолустную комнату в самом убогом районе Манчестера вместе с недалёким отпрыском? — мужчина коротко хохотнул. — Вернее будет сказать не «переехала», а «сбежала». Конечно, похвально, что ты веришь в силу материнской любви, но-о-о зачем переоценивать её? Или ты переоцениваешь себя?
Эдвард не дышал.
Не потому, что не мог из-за болезненной пульсации в лёгких, а потому что не хотел. Лучше задохнуться и более не иметь возможности жить в гнилье под названием «реальный мир».
Только и мог, что пялиться в подлокотник кресла, по которому постукивали пальцы мужчины. Тук. Тук. Тук.
Предательство ударило сильнее, чем амбалы в униформе. Физическую боль возможно перетерпеть, а раны залечить. А что делать с предательством единственного человека, ради которого затевалось всё? Из-за которого всё имело смысл.
— В любом случае, ты выставил себя глупцом. Ничего удивительного. Итак, со свистулькой мистер Свон разберётся сам, а у тебя всего лишь два варианта.
Райдер издевательски помахал рукой перед лицом молодого человека, который впервые за несколько минут моргнул.
— Первый вариант: ты вымаливаешь прощение и впредь подаёшь голос только по моей команде. Второй вариант — ты исчезаешь, — гадливо усмехнулся и похлопал неподвижного парня по плечу. — Так как ты у нас парень недалёкий, я дам тебе время на раздумье. Теперь проваливай!
Не с первой попытки удалось подняться на ноги. Райдер, конечно, довольствовался мучениями Эдварда, с которыми тот проковылял до двери и с предательским стоном покинул кабинет.
Выпрямился и поморщился, прижимая руку к боку со стороны сердца. Внутренние органы горели огнём, но даже это пламя не сравнимо с тем, что почувствовал при виде матери.
Она сидела на том же месте, казалось, с тех пор и не двигалась. Только пальцами расправляла кружевную салфетку: то ли справляясь с нервами, то ли искренне пребывая в неудовольствии от помятой ткани.
Эдвард прошёл к столу и, сдерживая стон боли, присел на стул.
— Чай не успел остыть, — проговорила мать и открыла вазочку с сахаром. — Три ложечки, как ты любишь?
Эдвард качнул головой и, подняв кружку, тут же поставил обратно. Дикая тряска пальцев грозила неминуемым пятном на скатерти.
— Что ты наделала?
Энн вздрогнула и подняла слезливый взгляд на сына:
— Эдвард, я хочу для тебя только лучшего…
— Ты рассказала всё Райдеру.
— Без Симуса нам будет сложно. Он же во всём нам помогает: ты учишься в одном из самых престижных университетов мира, я понемногу прихожу в себя после…
Удар кулака о поверхность стола заставил женщину запнуться и испуганно уставиться на сына.
— Хватит симулировать!
— Эдвард…
— Ты предала меня, — процедил, превозмогая боль от побоев. Мать била сильнее.
— Пойми же, Симус нам необходим. Уже столько лет он рядом, как его оставить?
— Тебе. Он необходим тебе.
Тишина в ответ подобна выстрелу в висок. Эдвард закрыл лицо ладонями и зажмурился, отказываясь верить чёртовой тишине.