Он бы ни за что не усмехнулся ей в след, напротив, помог дотащить коробку до комнаты. Он был рад такой подруге, как Роуз, и вовсе не хотел её терять.
Но сейчас он чувствовал не только потерю подруги, но и самого себя. И последнее пугало меньше всего.
Вот бы вернуться назад. Он бы вступил в музыкальный кружок Генри, и не стал бы подшучивать, называя группу «кружком». Он бы выступал с ним в пабах, записывал песни и писал ещё больше текстов о любви. О любви, а не о потери, расставании и о том, как невыносимо хотеть что-то очень сильно, не имея возможности владеть желаемым.
Он бы писал о Голден в ином контексте.
Вернуть время назад и быть с Голден. Вернуться в тот день, когда отец посоветовал запастись виноградом и, не боясь, признаться подруге в чувствах. Да, так бы он поступил.
И всё было бы иначе. Как минимум, сейчас бы он не наблюдал, как Рози бледнела на глазах и в какую-то секунду перестала моргать.
— Роуз, — тихо позвал и громко сглотнул, претерпевая металлический привкус.
Страх. Ужас. Отчаяние.
Неожиданно оказался за пределами салона. Пелена дыма не сушила глаза, а лёгкие наполнились чистым воздухом. Ощущал боль в теле, но уже терпел спазмы в лежачем положении, терпел лучи дневного солнца на открытых ранах и терпел гул голосов, которых становилось всё больше и больше.
Однако перед глазами застыло лицо Рози.
Навечно застыло бледной маской с широкими, карими, немигающими глазами.
— Девушка, — попытался принять сидячее положение на каталке, но крепкие руки медицинского работника не позволили двинуться хоть на дюйм. — Надо помочь. Вы помогли?
Зрение подводило. Иначе не объяснить, почему Эдвард видел только бледное лицо и немигающий взгляд. Как же чёртово небо над головой? Лица медицинских работников, что успели надеть на него кислородную маску?
Эдвард задышал полной грудью и громко закашлял, превозмогая боль от незаживших побоев амбалов Райдера и новых ранений, причинённых такой глупой оплошностью парфюманки.
Он отчитает её. Непременно отчитает, и не позволит более садиться за руль, хотя бы до тех пор, пока не научится чувствовать габариты автомобиля.
Собственные мысли вызвали неконтролируемый поток слёз.
На этот раз он признал их. Слёзы.
Громко. Навзрыд.
Весна, 2021
Ещё вчера в главном коридоре учебного корпуса стояла парта, усыпанная мягкими игрушками, бесчисленным количеством ароматических свечек, цветами и фотографией.
Ещё вчера улыбающаяся Роуз Свон встречала студентов, провожала широкой улыбкой по длинному коридору и взамен ловила на себе сочувственные взгляды.
Кто-то обходил стороной память о милой девушке, кто-то считал своим долгом остановиться и грустным вздохом выразить свою скорбь, а кто-то громко перешёптывался, боязливо поглядывая на фотографию. Но только по-настоящему близкие друзья не могли сдержать слёзы, меняли воду в вазах и вставала с утра раньше всех жаворонков и зажигали свечи.
Однако сегодня не было ни парты, ни игрушек, ни цветов, ни свечек. Фотография улыбающейся мисс Свон исчезла также неожиданно, как и сама девушка.
Это стало шоком, как и ужасная авария стала шоком для всех, кто знал прекрасную парфюманку.
Челюсть свело судорогой, отчего Эдвард прикоснулся ладонью к щеке, покрытой кровяным синяком, и медленно выдохнул.
— Будто бы ничего не произошло, — проговорил, рассматривая красочный плакат на стене, около которой ещё вчера стояла парта.
Мимо пронесли веселящиеся студенты, и громкий смех вынудил зажмурить глаза.
— Будто все забыли, что Роуз умерла.
— Вчера я была в администрации и просила дать ещё неделю на прощание, но мне отказали, — Алиса обхватила плечи руками. — Сказали, что для многих это стресс — каждый день видеть фотографию Рози и вспоминать о страшной трагедии. Как они сказали? Жизнь продолжается.
Эдвард не заметил, как сжал пальцы в кулак. Цепки на костяшках потрескались, и просочилась кровь. Даже не заметил.
Сколько раз он слышал эту ничтожную фразу, которой кидаются умники, как правило, не познавшие горечь утраты.
Жизнь продолжается.
Легко говорить о продолжение жизни, когда в доме встречают родные люди, а телефон обрывается от звонков друзей. Легко продолжать жизнь, когда не испытал удушающего ощущения, что настигает в момент утраты.
В момент, когда ты видишь человека в последний раз и понимаешь, что этот раз действительно последний. Ты не успеваешь попрощаться, ты не успеваешь сказать что-то важное, ты даже не успеваешь смириться с потерей.