— Тело?, — лемур задумался. — Нет, вряд ли. Но он может стать кем угодно!
— Ох, до чего же вы упрямы! Иди сюда. Ближе. Смотри на меня, я хочу видеть твои глаза. Вот так, хорошо. А теперь отвечай, как называется твоя планета?
— Лемия.
— Что у вас тут творится?
— Потоп.
— Что?
— Потоп, Сиятельный Адам.
— И давно?
— Уже сорок дней по сорок.
— Ты хочешь сказать, что эта суша единственная сейчас на планете?!
— Именно так, Сиятельный Адам.
— Прекрати! Зови меня просто Адам.
— Слушаюсь, си… Адам.
— Расскажи подробно.
— Прости, Адам, я не умею.
— Что, значит, не умею?!, — удивился Бенни.
— Не хватает слов, чтобы передать всё, что я помню и знаю.
— Хм, и что же делать?
— Позволь, сиятельный Адам, показать тебе нашу историю.
— Показать?
— Да.
— Хорошо, показывай.
— Позволь дотронуться до твоей руки.
— Изволь.
Бенни вытянул руку, с любопытством ожидая, что будет дальше. Ной почтительно и медленно приблизился, протянул свою мохнатую лапку и вложил её в ладонь Адамса. И тут же поверх окружающего мира густеющим с каждым мгновением маревом всплыла история лемуров. Не было текстов или картин, было нечто единое сразу, вливающееся внутрь Адамса, наполняющее его знанием и пониманием. И одновременно из него что-то истаивало, словно происходил обмен, но Бенни не было жалко…
Лемуры были необычной цивилизацией: ни одного технического устройства! Они не пользовались палками и колесом, хотя прекрасно знали, что это такое. Они были телепатами и прекрасно обходились без слов, однако по непонятной причине владели арианским языком со множеством непонятных терминов, присущих техногенной цивилизации. Планета Лемия была раем: суша сплошным поясом опоясывала экваториальную часть планеты. Множество речек и речушек петляли по её плодотворной равнине, заросшей высокими травянистыми деревьями и могучими ветвистыми исполинами. Сочная листва и мясистые яркие плоды, что ещё нужно для беззаботной жизни? И лемуры наслаждались её многие столетия. Или тысячелетия? Они не считали дни и годы, они просто жили, порхали по деревьям, ели плоды, провожали умерших в последний путь. О, это было торжественное событие: по широким скорбным тропам шла молчаливая толпа лемуров, самые сильные несли почившего на носилках, сплетённых из листьев. Тропа выходила к берегу обязательно большой реки, несущей свои воды к океану. Умершего бросали в её бурные потоки, минуту смотрели, как исчезает потускневшее и намокшее тельце в волнах и рассыпались в стороны.
Ной вдруг отдернул свою лапку. Адамс потёр ладонь, её слегка саднило. Ему было досадно, что рассказ внезапно прервался, но злости не было, напротив, Адамс ощутил чужую боль, сплетённую со стыдом, и ему стало жаль Ноя.
— Ты не хочешь дальше рассказывать?
— Не смею, Адам.
— Боишься, что я не пойму?
— Да, боюсь, — лемур потоптался на месте, опёрся на свой крохотный посох и, вздохнув, добавил: — очень боюсь.
— Хорошо, расскажи коротко, словами. Словами можно говорить только о том, о чём хочешь сказать.
— Да, верно, я готов. Спрашивай, Адам.
— Ной, ты знаешь, почему твою прекрасную планету затопило?
— Да.
— И почему все, кроме твоего рода умерли?
— Да.
— Как же ты догадался спастись?
— Мне был голос свыше.
— Да?! И что он тебе поведал?
— Что скоро будет потоп, что мне нужно со всеми, кто меня послушает, идти на гору Арат, в пещеру, запасти ману на пять лет, и ожидать спасения.
— Мана, это что, еда?
— Да, это большой мясистый орех дерева боа в очень твёрдой скорлупе. Он может хранится многие годы. Лемуры его раньше не ели, бог научил меня, что он съедобен.
— Понятно, — Бенни задумался, потом спросил: — Ной, и тебе поверили?
— Конечно. Те, кто слышит меня, сразу поняли, что я не обманываю.
— Ты имеешь ввиду телепатию?
— Да.
— А что же остальные?
Ной дёрнул мохнатыми ушками.
— Они что, посмеялись над тобой и твоим родом?
— Да, — Ной грустно вздохнул, — но мы не обиделись, мы только огорчились. Гора Арат очень большая и её пещера огромна, в ней многих можно было спасти.
— Да, я тебя понимаю. Кстати, а лемуры знали об этой пещере?
— Нет. Никто никогда не поднимался с равнины в гору.
— Но почему?
— На равнине и так хорошо.
— Странно, — покачал головой Бенни. — Что за нелюбознательный народ? Ной, ведь вы, лемуры, совсем безобидные, зла никому не делали, так за что же бог послал на вас потоп?