На следующий день пошли на завод и бродили там полдня, осматривая печи и составляя план работ по ремонту. План-то составили, а работы так потом и не начали: московская финансовая группа, поняв, к чему ведёт свою республику руководство Дудаева, отказалась финансировать проект, да и сам этот завод потом разбомбили…
Сторожев и днепропетровский снабженец взяли после обеда бутылочку, а я решил съездить в город – посмотреть, откуда ходят автобусы в Тбилиси, где переговорный, и прочее. Водитель первого же попавшегося частного автобуса показал мне первый из трёх грозненских автовокзалов, и объяснил, где находятся остальные два. Я нашёл расписание, и мне повезло – автобусы в Тбилиси уходили именно отсюда, один раз в день рано утром.
Потом я попал на площадь «Минутка». Посредине площади оказался подземный переход с большим овальным «окном» на улицу сверху. Вокруг него был высокий бордюр, чтобы машины не могли в него провалиться. А внизу по кругу была расположена куча киосков, торговавших всякой всячиной…
Я пошёл дальше к центру города вдоль самой главной улицы с троллейбусной линией. Чеченские боевики, именно такие, каких потом стали показывать по телевизору – бородатые, в зелёных косынках на головах и с автоматами, нередко попадались в городе уже тогда. Особенно много их собиралось в центре города, у местного Дома Правительства, где заседал Дудаев. Они иногда останавливали прохожих, в основном русских, и смотрели документы.
Двое таких орлов остановили меня возле моста, под которым потом взорвут генерала Романова, и потребовали паспорт. Господин чеченский боевик вдруг изменился в лице, когда долистал его до штампов с пропиской (у меня их там стояло штук шесть, и на всех было написано «Алма-Ата»), и сказал мне: «Э-э-э, иди, брат, тебя здесь никто не тронет…»
Я пошёл дальше по улице, наткнулся сначала на переговорный, потом на магазин радиотоваров, посмотрел, что там продают, вернулся к «Минутке», сел в тот автобус, в котором сказали «Черноречье», и приехал назад почти к самой гостинице.
На следующий день мы поехали блукать по центру города уже вдвоём со Сторожевым. Очень долго пытались дозвониться в Тбилиси, но так и не смогли. Потом обошли местный «ЦУМ» и долго сидели потом на пешеходном бульварчике возле него, глядя на местную жизнь…
На следующий день мы поднялись в пять утра, чтобы ехать дальше, в Тбилиси. Нам подвернулся ранний таксист, и на автовокзал мы попали быстро. На платформе стояло несколько автобусов: на Ставрополь, Минеральные Воды и прочие города. Таблички «Тбилиси» мы ни на одном из них не увидели, и продолжали ждать. По радио никто ничего не говорил, до отправления оставалось уже меньше десяти минут, когда я не выдержал и остановил какого-то мужика: «А где здесь автобус на Тбилиси?» Мужик показал нам на стоявший поодаль старенький короткий «ЛАЗ-турист»: «А вон тот…» На лбу автобуса была прилеплена картонка с надписью «Кәнчә». Оказалось, что это обозначает азербайджанский город Гянджу, и вот этот рейс и идёт через Тбилиси. Наши два свободных места оказались в самой середине салона.
Автобус выкатился к тому посёлку, где мы жили в гостинице, и там свернул на трассу во Владикавказ. Народ всё время подсаживался и через час весь проход салона был забит. Заехали во Владикавказ и встали прямо в центре города у какой-то пельменной. Водители и остальные желавшие пошли завтракать, а я заглянул во двор здания: видать, абсолютно все залётные междугородные автобусники любили именно эту пельменную, ибо во дворе прямо по серой стене здания красовалась жирная синяя надпись «Туалета нет!!!»
Автобус выехал из города и пошёл по трассе, забираясь всё выше и выше в гору. О том, что уже началась Грузия, я понял по тому, что во дворах домов стали попадаться свиньи. Недалеко от знаменитого Крестового Перевала, наверное в том самом месте, где отца Фёдора укусил орёл, когда он украл колбасу у концессионеров, автобус остановился, и народ устроил перекур. На самом перевале стоял огромный белый столб, похожий на столбы «Европа-Азия», и несколько тарелок спутникового телевидения, направленных в разные стороны…