— Заходи вечерком ко мне, угощу чаем с медом.
— Знаю я ваши чаи! — отрезала Бибисара.
— Ты чего выламываешься? — рассвирепел Сафуан. — Кто не знает, что Хажисултан-бай слизал всю твою шестнадцатилетнюю сладость, а остались одни объедки!
Он бухнул дверью и ушел, а Бибисара уткнулась в подушку и разрыдалась. Не ждала она, что в Красной Армии могут так унизить, так оскорбить женщину. Как стерпеть такое поношение? И в доме Хажисултана-бая к ней все относились с пренебрежением. Эх, Загит, Загит, где ты? Если б ты знал, как тяжело Бибисаре!.. Она и в отряд Кулсубая-агая ушла, чтобы поскорее с тобою свидеться. Гульямал ищет своего Хисматуллу, а Бибисара — своего Загита.
Через несколько дней Бибисара столкнулась на улице аула, где стоял отряд, с Сафуаном, и сердце ее от испуга дрогнуло, но она сделала вид, что не заметила его, отвернулась, прибавила шагу.
— Подожди, голубушка, — окликнул ее Сафуан ласковым голоском, — мне нужно что-то тебе сказать.
Пришлось остановиться.
— Говори.
— Прошу прощения за те грубые и глупые слова. Виноват! Не сердись! — От Сафуана несло самогоном.
— Да я и не слушала, чего ты бормотал!
«Чего он привязался, наглец? Неужели не видит, что я его презираю?»
— Я к тебе, милая, с добром… Я так одинок! Хочу дружить с тобою. Душа полна горя. Места не нахожу. Как услышал, что Талхи и Газали Аллаяров похитили столько золота, чуть не рехнулся.
— Их поймали? — испугалась Бибисара.
— Поймали, тю!.. Если б поймали, меня здесь не было бы! В том-то и беда, что не поймали. И проклятого Хисматуллу не поймали!.. А золото где? Башкирское правительство очутилось в Оренбурге без гроша!..
«Значит, ты перешел к красным для того, чтобы разведать, где Хисматулла, его джигиты и золото…» — догадалась Бибисара.
— Не убегай, пойми, не могу жить без тебя, — шептал Сафуан, прижимая Бибисару к забору, обжигая ее лицо крепчайшим спиртным духом. — Я порядочный мужчина, имею некоторый достаток! Только бы золото отыскать — получу солидную награду!..
— Извини, агай, мне пора в лазарет!
— Подожди-и-и-и!.. Согласен тебя, гордячку, и в жены взять! По закону, как положено!..
Бибисара вырывалась, бормотала:
— Агай, за тебя любая девушка пойдет, отпусти, ради аллаха, к лицу ли тебе сватать бывшую жену Хажисултана?..
— Пойдем ко мне, ляжем!.. Командир и комиссар в штабе бригады.
Он толкнул Бибисару в калитку, в темный пустой двор.
— Спасите-е-е!.. Помо… — завопила Бибисара, и шершавая, в махорочных крошках, рука Сафуана плотно зажала ей рот.
На улице мерно затопали копыта конного патруля.
Бибисара извернулась, наклонила голову и истошно закричала:
— Спасите! Спасите!..
В калитку вломились джигиты, и Сафуан, сильным толчком отбросив Бибисару, побежал на огород, но проворные парни его тут же догнали, скрутили руки, вывели на улицу.
— Не имеете права задерживать! — взвизгнул Сафуан. — Я уполномоченный правительства! Предупреждаю об ответственности!
— Ты чего пристаешь к нашей сестре? — с угрозой спросил высокий джигит в бараньей папахе.
— Она меня заманивала… Она сама пригласила…
В это время из переулка выехали возвращавшиеся из штаба бригады Кулсубай и комиссар Уметбаев.
— Что тут произошло? Почему вы арестовали Сафуана Курбанова? — строго спросил командир.
— Агай, он нашу сестру во двор затолкал, хотел сначальничать, — доложил старший караульный.
— Проводите сестру до лазарета, — распорядился Кулсубай, посмотрел на комиссара, вздохнул: дескать, взяли женщину в отряд, вот и началось. — Пойдем с нами в штаб, — сказал он Сафуану.
В штабе Сафуан изворачивался, лебезил, хотел и Бибисару очернить, но Кулсубай не поверил ни единому его слову, погрозил плетью:
— Смотри, брось эти поганые привычки, в последний раз предупреждаю — пощады не будет!
— Надо бы устроить показательный товарищеский суд, чтобы другим не повадно было, — заметил комиссар.
Кулсубаю не понравилось, что Уметбаев вмешивается в его дела.
— Слушай, комиссар, ты занимайся политикой, а я сам знаю, кого и как наказывать!
— Красная Армия сильна и политикой, и дисциплиной! Если мы будем потворствовать подобным безобразиям…