На этот раз комбат подчинился беспрекословно.
…Через несколько дней Пензенская дивизия ушла с боями, с атаками на восток, в Сибирь. По совету дивизионного врача Загита, хотя и поправившегося, но все еще слабого, оставили в деревне. Временно? Как знать!.. А выхаживать выздоравливающего комбата осталась, с благословения Гульям-апай, Назифа Бускина.
31
Отряд Кулсубая вернули из киргизских степей и поставили на отдых в аулах на берегу Урала. Передышка радовала и джигитов, и Кулсубая: всадники мечтали отоспаться, отмыться и лошадей откормить, а командир желал приналечь на боевую учебу, чтобы сколачивать, как говорят в армии, эскадроны.
Как-то к Кулсубаю приехал сотрудник ЧК, круглолицый юноша, светловолосый, в кожаном костюме. Уединившись с Кулсубаем, предъявив документы, чекист сказал напрямик:
— Интересуюсь Сафуаном Курбановым и Хажисултаном.
— Сафуан бежал из моего отряда. Где он сейчас? Не знаю, — развел руками Кулсубай.
— Это нам известно.
— А если известно, так чего же спрашиваете? — Командир недовольно нахмурился. — Не подозреваете ли вы, что я его спрятал?
— Нет, и этого мы не предполагаем. Меня интересует прошлая жизнь Сафуана.
— А что я знаю? По сути, ничего не знаю. Не приглядывался к нему! На золотом прииске Сафуан по-настоящему и не работал: придет, повертится и уйдет… Правда, в грудь себя колотил, клялся, что умрет за башкирскую нацию. Людей сбивал с толку, да и меня тоже… Эх! Попался бы мне в руки, — выдавил бы из него сукровицу! — прорычал, внезапно вспылив, Кулсубай.
— Вполне вас понимаю! — сказал чекист. — А Сафуан ныне работает в Башревкоме. И ничего поделать с ним пока, — он с нажимом повторил: —…пока невозможно!
Кулсубай так и взвился:
— Чего ж ты меня путаешь?
— Да ведь и нас путают, товарищ командир!.. Между прочим, меня зовут Василием. Василий Иванович. Я из Златоустовских мастеровых… Да, товарищ, нас путают, нас ведут по ложному следу, а мы обязаны отыскать истину. Для этого мы и существуем, чекисты… — Закурив, он продолжал: — Вы, товарищ, старый военный и умеете хранить военную тайну. Так что о Сафуане ни слова! А теперь другая задача: надо обезвредить Хажисултана. Помогите! Он, по нашим сведениям, с шайкой подручных крутит где-то у берегов Урала, мутит народ, собирает оружие, вербует повстанцев.
— Охотно!
Кулсубай вызвал есаула, велел выслать разведывательные патрули по всем направлениям в степь.
— Пусть действуют осторожно, в схватку не ввязываются, а выведают о Хажисултане у местных жителей.
— Понимаю! — Есаул с подозрением покосился на Василия Ивановича, дернул плечом и удалился.
За утренним чаепитием, продолжительным и обильным, чекист сказал как бы между прочим:
— Оказывается, вас отлично знает товарищ Трофимов!
— Что значит «оказывается»? Он мой белеш. Он мой друг. До революции мы, старатели, звали его Михайлом. Это он вам, молодым, товарищ Трофимов… Когда же ты с ним встречался?
— Да на той неделе.
— Правда, что он теперь не комиссар дивизии?
— Правда. Перевели его на партийную работу. Собственно, я и к вам-то приехал по его совету.
— Почему же сразу не сказал? — Короткая шея Кулсубая начала наливаться кровью, он задышал сипло.
— Не знаю даже… забыл! — Василий Иванович опустил глаза.
— Ну, ты и язва! Ничего не забыл, а хитрил! — Кулсубай с удовольствием рассмеялся. — Раздумывал: можно ли мне поручать секретное дело?.. Дескать, он белым служил! И характер, мол, у него крутой!.. Конечно, вы со своей стороны и правы, что сразу не доверяете, — великодушно добавил он.
— Рад, что ты это понимаешь, — обрадовался Василий Иванович.
В это время пришел есаул, от чая отказался — некогда, — сказал, что вернулись разведчики, доложили, что видели у развилки дорог большое стадо, старший пастух говорит, что встречал Хажисултана в Верхнеуральске, на базаре.
— А он не врет?
— Кто ж его знает, агай… Проверим!
— Я сам поеду! — вскочил с ковра Кулсубай.
— Возьмите меня с собой, — сказал чекист. — По нашим сведениям, Хажисултан со стадами и джигитами действительно направлялся к Верхнеуральску.
Кулсубай велел седлать лошадей.
В степи подморозило, дорога была крепкая, подковы коней звенели бодро, задористо. Ветер гнал по земле, заросшей сухой травою, снежную крупу, забивая ею канавы, проселочные колеи, овраги.