Внимательно выслушав Николая Константиновича, Самойлов протянул ему чашку чая из ягод шиповника.
— Теперь я буду вам рассказывать о своих впечатлениях… В Уфе, в губкоме партии, меня предупредили: «Трудно поладить с руководителями Башревкома — они самолюбивые, обидчивые. Вообще с кадрами в Башкирии плохо: по спискам коммунистов много, а работать некому…» Приехал я сюда, пошел к Юмагулову. Встретил он меня приветливо, сообщил, что организация наркоматов идет успешно, партийные организации созданы во всех учреждениях… Созвали мы первый пленум Башревкома.
— Почему же никого не пригласили из кантонов? — с обидой спросил Трофимов.
— Я не счел правильным с первого же дня вмешиваться в их порядки, — сказал Самойлов удрученно. — Сейчас понимаю, что не стоило церемониться. На пленуме познакомился с военкомом Валидовым, его заместителем Ишмурзиным, с наркомом внутренних дел Тухватуллиным, с председателем Башсовнархоза Карамышевым. Учтите — все они беспартийные!
— А как же работают партийные организации в учреждениях?
— Да никак не работают. При Башревкоме мы создали, по моему настоянию, коммунистическую фракцию. Избрали открытым голосованием областной комитет партии.
— А для чего же существует Бюро коммунистов Башкирии?
— Видимо, для тайных козней Юмагулова! — вскинул плечи Самойлов. — Он еще организовал в Стерлитамаке городской комитет коммунистической партии Башкирии… По моим наблюдениям, Башревком устраивает буржуазную автономию!.. Открыто руководители ревкома и наркомы заявляют, что партия должна быть национальной, башкирской, а не классовой. Нет, пока что обком объединяет коммунистов всех национальностей, но здешние заправилы считают, что это временное положение.
— Простите, Федор Никитич, что перебиваю… Мне передавали, что в Саранске, когда там находилось башкирское правительство, Заки Валидов дважды приглашал в свой вагон представителя Советского правительства Зарецкого и уговаривал его создать «свободную коммунистическую партию» левее нашей Российской… Верно?
— Верно, — подтвердил с нескрываемым отвращением Самойлов. — Примерно такая же игра, такие же маневры продолжаются и здесь!.. Я пока еще не вмешиваюсь, а собираю обличительный материал. Не сегодня-завтра приедет товарищ Сергеев — вдвоем будет легче… А ведь Башкирия получает от Москвы значительную помощь: до конца девятнадцатого года будут отпущены кредиты до ста пятидесяти миллионов рублей. Отгружено сорок две тысячи пудов зерна.
— Кэжэну, Кэжэну дайте скорее хлеба! — воскликнул с пылкой непосредственностью Трофимов. — Рабочие на приисках и на заводе, бедняки в аулах голодают.
— Вот товарищ Сергеев — его до сих пор называют партийной кличкой Артем — и станет возглавлять специальную организацию «Башпомощь». Он член партии с девятьсот второго года, выдержанный коммунист-ленинец.
— А вы, Федор Никитич, где работали после революции?
Самойлов скромно потупился.
— Моя партийная жизнь еще невелика. Но я счастлив, что сравнительно давно знаком с Владимиром Ильичем Лениным. А после революции, до приезда сюда, был председателем Иваново-Вознесенского Совета.
Они беседовали у затихшего самовара всю ночь, уже рассвет начинался, серый, мутный, когда Трофимов поднялся.
— Утомил я вас, Федор Никитич, извините.
— Да что вы! — протестующе затряс бородою Самойлов. — Я так рад встрече!
— Теперь я буду чувствовать себя увереннее! — признался Трофимов. — Но знаете, товарищ Самойлов, когда меня остановил джигит, я сперва подумал, что это провокация. Лишь память о Кинябае меня успокоила.
— Здесь всякое могло бы случиться… Но есть и честные люди, тот же Кинябай, — они с глубокой верой относятся к советской власти… Боятся! Прячутся до поры до времени, Заки Валидов коварен и жесток, весь Башревком подчинил себе. Юмагулов не выходит из его повиновения.
— Вполне с вами согласен, — заверил его Трофимов и простился.
Город благодушно спал, но Трофимов шагал по улицам, как по полю боя.
5
Едва Николай Константинович вернулся в Кэжэн, и не помылся толком, и не позавтракал, а в горницу уже вбежал взволнованный, запыхавшийся Загит.
— Товарищ Трофимов, как вы могли согласиться? В Сакмаеве нет и подходящих домов для кантонных учреждений, и квартир для работников…
— Погоди! Объясни, в чем дело, — с укоризной сказал Трофимов, вытаскивая из сумки бритву, помазок, мыло. — И при всех обстоятельствах надо, браток, здороваться.
— Здравствуйте! — осекся Загит.