– Не очень, – призналась Ариана.
– Увы, меня в этом никто никогда не понимал. Никто, кроме… – он осекся.
От блаженной неги, в которой она до сих пор пребывала, не осталось и следа. Жизнь будто дала ей оплеуху, возвращая в суровую реальность.
– Кроме Эмили, – тихо сказала она.
– Кроме Эмили.
Марк отвернулся от нее и посмотрел в потолок. Боль острым шипом вонзилась в сердце Арианы. Как она могла забыть про существование Эмили? Как могла всерьез надеяться, что Марк любит ее? Соперничать с умершей женщиной за место в его сердце было невозможно.
– Какой она была? – спросила она, стараясь не расплакаться.
– Она была совершенно невыносимой, – бесцветным голосом ответил он. – От буйства ее фантазии уставал даже я. Мне все время казалось, что она существует в каком-то своем, выдуманном мире, до которого мы все просто не доросли. В лаборатории она становилась просто одержимой, работая без остановки, пока сон не свалит ее с ног.
– Представляю, как хорошо вам было работать вместе.
Марк фыркнул.
– Работать с ней было вообще невозможно. Она не замечала никого и ничего вокруг себя. Для совместной работы она совершенно не годилась.
Ариане отчаянно хотелось накрыться. Лежать обнаженной и слушать восторженные воспоминания Марка о другой женщине было некомфортно. Но она с мазохистским упорством продолжала этот разговор.
– Правда, что после ее… после того, как ее не стало, ты пообещал отомстить всем магам за это?
– Вполне возможно. Честно говоря, я так напился тогда, что с трудом помню, что там вообще происходило. Удивительно еще, что никого не убил. Мне тогда казалось, что все вокруг виновны в ее смерти.
– А теперь? – тихо спросила Ариана. – Теперь так не кажется?
– Теперь я понимаю, что это было трагическим стечением обстоятельств. И что винить я должен только себя. Если бы я был тогда смелее и умнее, если бы у меня хватило духу пренебречь правилами и законами, Эмили до сих пор была бы жива. Но я был слаб, жалок и беспомощен. Больше я такой ошибки не допущу. – Он вновь повернулся к ней. – Я не позволю чему-либо случиться с тобой, Ариана.
Марк так неожиданно перевел стрелки на нее, что она растерялась и неловко брякнула:
– Но ты же до сих пор любишь Эмили.
Он нахмурился.
– Мне до сих пор больно думать о том, что она умерла. Признаться, в первые годы я находил какое-то особое удовольствие в том, чтобы упиваться бесплотными мечтами о ней и о том, как хорошо нам было бы с ней. Но со временем чувства поблекли. Я даже не могу вспомнить в деталях ее лицо. Если вдуматься, мы пробыли вместе не так много времени. И вполне вероятно, что, будь она жива, у нас с ней все равно ничего бы не получилось. Это стало особенно очевидно, когда я познакомился с тобой.
Ариана даже покраснела от удовольствия. Шип медленно выходил из ее сердца.
– Почему? – спросила она.
– С тобой всегда комфортно, – просто ответил он. – А работать в лаборатории так и вообще сплошное удовольствие. Ты не закатываешь истерики, не витаешь в облаках, не позволяешь отвлекаться от поставленной задачи. Твое четко организованное, строгое, как линия, упорядоченное мышление – самое совершенное, что есть в этом совершенном мире... А еще я люблю наши словесные баталии.
Его слова целебным бальзамом ложились на ее душу, в груди становилось все теплее и теплее. Было чудом, что она еще не заурчала от удовольствия, как объевшаяся кошка.
Марк просунул руку ей под голову и притянул к себе, запустив пальцы в ее волосы. Ариана удобно устроилась на его плече и, положив руку ему на грудь, начала рисовать на ней понятные только ей узоры. Быть рядом с ним, греться в его объятиях было настолько уютно и приятно, что хотелось никогда больше не вставать с этой кровати.
– Когда ты понял, что я тебе нравлюсь? – спросила она, сама не веря, что осмелилась задать этот вопрос.
– Сложно сказать. Наверное, еще в самом начале нашей работы над антивирусом.
– Серьезно? – Ариана даже приподнялась и перевернулась на живот, чтобы видеть его лицо. – Но почему ты никак это не показывал?