- Стас Иванович, что вы такое говорите, - Леоновна, как всегда, подошла неслышно. Она встала за спиной Ролана, внимательно наблюдая за своим пациентом.
- Ну, я вам весь график поломал, - отшутился больной, виновато переводя взгляд с женщины на своего посетителя-коллегу.
- Ничего, зато отпуск будет больше, - фыркнула доктор, потом похлопала Ролана по плечу, - Ролан, тебя вызывает к себе Петров.
- Он здесь? – Удивился Гаусов, поспешно вскакивая со своего места.
- Да, - кивнула доктор, - какие-то перестановки.
- Ага, спасибо, - Ролан поблагодарил врача и снова повернулся к больному, уже готовый в любую секунду сорваться с места, - я еще зайду.
- Жду, - коротко ответил Саврасов.
Александра Петровича Петрова парень нашел в его кабинете. Увидев молодого доктора, тот приветливо махнул рукой, зазывая войти.
- Искали, Александр Петрович?
- Заходи, слышал, ты родственницу привез. – И не дожидаясь положительного кивка от коллеги, продолжил озабоченным тоном. - Очень хорошо, что раньше появился, разговор есть. – Петров окончательно отодвинул бумаги, над которыми корпел перед приходом Ролана и полностью перенастроился на приватный разговор. – Ориентировка на тебя пришла.
- Да?! – Ролан удивленно приподнял бровь, усаживаясь в мягкое офисное кресло, стоящее перед столом главврача.
- Запрос на тебя поступил. – Повторил главврач отделением реанимации. – Зимин требует от меня решительных действий.
- Главврач больницы? – Неподдельно изумился Ролан. Он совершенно не ожидал, что его наличие в штате реанимации волнует самого главного.
- Да, - кивнул начальник, - оказывается в хирургии большая брешь, Светова уходит в декрет, и на ее место требуется единица. Зимин, ты же знаешь, как он относится к женщинам-хирургам, взял меня за горло. Говорит, ты тут, в моем отделении теряешь квалификацию.
- Александр Петрович, а по-другому нельзя? – Уходить из ставшего привычным коллектива, катастрофически не хотелось.
- По-другому? – Петров задумчиво постучал ручкой по губам, - в принципе можно. Если ты, конечно, остаешься в реанимации.
- Конечно, остаюсь. – Поспешил подтвердить свое желание Ролан.
- Тогда через месяц, когда решится вопрос с Саврасовым, беру тебя к себе полноправным членом команды, а не своим помощником. – Петров снова постучал по губам кончиком ручки. – Котову отдам Полетаева, он давно просился в хирургию. Ну что, не подведешь?
- Не подведу, - Обрадованно воскликнул Ролан, вскакивая со своего места.
- Тогда иди, работай, - Хмыкнул Петров, глядя на воодушевленного подчиненного, которому дал путевку в жизнь.
Перспектива повышения обрадовала доктора Гаусова несказанно, тем более он давно ее ожидал. Конечно, спуститься на второй в хирургию, тоже было неплохо, только Ролан как-то пообвыкся здесь, в реанимации.
На посту родного отделения уже сидели товарки по смене. Юлия Михайловна, женщина в годах, суетилась у нового больного, ставя тому катетер для капельниц. Вторая, Елена, тоже в годах, но еще шикарно выглядящая, а потому никто не помнил ее отчества, заполняла журнал списания лекарств. Увидев склонившегося над ней Гаусова, женщина кокетливо улыбнулась:
- Здравствуйте, Ролан Олегович, - женщина отложила ручку, обратив внимание на шефа на это дежурство, - а мы уж начали решать, куда это вы запропастились.
- За обход боитесь, Леночка? – Ролан тоже улыбнулся, привычно пикируясь, присел в стоящее рядышком кресло. – Как дела? Как новенький, не беспокоит?
- Пока нет, - Елена блеснула красиво подведенными глазами, - какое несчастье со Стасом Ивановичем, правда? Когда мне сегодня сказали, что Ядвига, не поверила.
- А вы и впрямь верите, что Ядвига Тарасовна сумела сглазить доктора Саврасова? – Поинтересовался Ролан, попутно разглядывая любезно поданные Еленой анализы нового пациента. Разговоры про сглаз уже начали его понемногу раздражать. В отличие от многих своих коллег парень н был суеверным и в наличие порчи, сглаза и другой ерунды не верил.
- Честно, не знаю, что и думать, - Елена вздохнула, поднимая на доктора свои синие глаза, - по-крайней мере, никогда не замечала, что Ядвига может кого-нибудь сглазить, кроме, пожалуй, самой себя. К тому же Саврасову далеко не двадцать и даже не пятьдесят, всякое могло случиться в любой момент. Просто все мы суеверные, Ролан Олегович.