Я каждый день навещала Люциана в больнице. Первые два дня он только спал, а его мама не отходила от него.
В первый раз мне было страшно зайти, но она дружелюбно улыбнулась мне и жестом подозвала ближе, я не могла отвергнуть это предложение.
Люциан просыпался на пару секунд, чтобы только улыбнуться мне или прикоснуться к руке, а потом снова глубоко засыпал.
— Сон благотворно влияет на его выздоровление, Елена, — сказала его мама.
— Он мог погибнуть.
— Люциан знает, что рискует.
— И как вы можете так просто это воспринимать? — снова, не подумав, спросила я.
— Я этого и не делаю, — строго сказала она. — Но как сказать сыну, что он не может этого делать, если он искренне верит, что может.
— Простите, — извинилась я. — Это было неуместно, Ваше Величество.
Она устало засмеялась.
— Тебе не нужно так называть меня, Елена. Однажды ты станешь принцессой, поэтому зови меня по имени.
Я хихикнула. Это прозвучало так же устало.
— Вы уверены в этом?
— Если это зависит только от Люциана, то да.
Я улыбнулась.
Она снова начала расспрашивать меня о моем отце. Она сказала, что Люциан почти ничего о нем не знал, поэтому я рассказала ей все, что могла.
— Твоя мать, кажется, умерла, так он сказал мне, — спросила она.
Я замолчала на какое-то время. Я не могла ей солгать.
— Его ввели в заблуждение. Она не умерла, она ушла после того, как узнала, кем являлся мой отец, — это было единственное правдоподобное объяснение.
Она сочувственно посмотрела на меня.
— Мне жаль это слышать, Елена.
— Мне нужно было сказать ему правду в тот день, но я так испугалась, что он станет относиться ко мне иначе.
— Ничто в твоих поступках не изменит его решения, Елена. Однажды, приняв его, он ничего не меняет. Если ему не доказать, что он неправ, — она посмотрела на спящего сына и улыбнулась. — Он всегда был таким с тех пор, как научился ползать.
Я рассмеялась. На какое-то время повисла тишина.
— Можно вас кое о чем спросить?
Она кивнула.
— Почему вы передумали насчёт меня?
— Это просто. Мы видели упорство Люциана насчёт тебя. Знаешь, ты похожа на него. Храбрая, сильная и точно понимаешь, чего хочешь. Мы не смогли закрыть на это глаза. Сложно найти свою любовь, но когда она приходит сама, это происходит с обоими. Мы поняли, что не сможем преодолеть это.
Я криво улыбнулась ей, и поцеловала костяшки пальцев Люциана.
— Мне жаль, что ты потеряла отца. Я не представляю, каково это, обнаружить наш мир и справляться с этим в одиночку.
— Я была не одна. У меня появились друзья и он, — я кивнула в сторону Люциана.
— Давным-давно мы знали одного Меднорогого. Он был очень храбрым, к тому же, одним из лучших друзей короля Альберта, — она захихикала. — Он мог расписать всевозможные последствия любого возможного решения. В результате король Альберт не принимал без него ни одного решения.
Я засмеялась вместе с ней.
— Да уж, мой отец в этом тоже был великий мастер, — я вздохнула. — Однажды я очень захотела пойти на вечеринку, так он сел рядом со мной и расписал столько возможных вариантов того, что могло пойти не так. Этим он так запутал меня, что я не могла вспомнить, почему вообще захотела пойти на ту вечеринку.
Она засмеялась.
— Наверное, все Меднорогие такие.
— А как его звали, дракона, на чье мнение опирался король Альберт в принятии решений?
— Жако. Нам всем его очень недостает теперь, когда он ушел.
— А почему он ушел?
— Его жена… Она сбежала с их дочерью, и он последовал за ней спустя три дня. Больше мы их не видели.
— А почему она сбежала?
— Никто не знает, но это и не важно. Жалко только, что мы больше ничего о нем не знаем. Должна признать, мне никогда не нравилась его жена, но он обожал ее до ужаса. Однако у них была дочь — самый прекрасный маленький дракончик, — она не стала продолжать и откинулась в кресле.
Это была наша первая встреча с королевой Маргарет, после которой мне понравилось проводить с ней вместе время.
Примерно на третий день Люциан очнулся. Мне захотелось шлёпнуть его за то, что так напугал меня, но я решила, что он и так усвоил урок. Я лишь понадеялась, что он не скоро предпримет четвертую попытку.
Я обнаружила, что Люциан надел джинсы и рубашку. Он выглядел как огурчик, словно пять дней назад не произошло ничего особенного. Королева Маргарет разговаривала с Констанс, и я обняла его за талию.
— Я собираюсь домой на два дня, — сник он, и я тихонько застонала.
— Значит, мне предстоит провести целых два дня без тебя?
— Это хреново, правда, но у леди травма, и она хочет, чтобы я побыл пару дней во дворце.
— Тогда думаю, тебе нужно поехать.
Его глаза слегка округлились, словно он что-то вспомнил.
— Подожди здесь, — он подошёл к своей маме, прервав их разговор с Констанс.
Она кивнула, и он побежал обратно ко мне.
— Иди собирать вещи. Ты едешь со мной.
Глава 22
Я едва могла сдержать радостное возбуждение, когда скользнула на прохладное сидение лимузина, который должен был отвезти нас в Элм. Я никогда не каталась на лимузинах и понимала, что глупая улыбка не сходила с моего лица всю поездку. Я пробежалась рукой по кожаному сидению, восхищаясь приятным ощущением от прикосновения к нему, и взглянула с места, где мы сидели с Люцианом, на его маму.
— Ты рада? — спросил он, перехватив мою улыбку.
— Я в первый раз попаду в замок, как ты думаешь?
Он ухмыльнулся и обвил меня рукой.
— Ты забываешь, что Дракония тоже была замком.
— Это не одно и то же, — я взглянула на королеву, смотревшую на устройство на ее коленях. Она слегка ухмыльнулась, печатая ответ.
Когда мы прибыли в Элм, наш багаж взяли носильщики, и мы пошли к частному лифту. Кресла были огромными и роскошными, и не было очереди. Я схватила Люциана за руку, когда двери закрылись, и сразу же началось падение.
Люциан, как и Бекки, просто обожал каждую секунду этого падения, и я не могла не присоединиться к нему.
Я задержала дыхание и в этот раз практически не почувствовала боли, когда сидения начали двигаться все быстрее.
Когда мы, наконец, остановились, и открылись двери, мы оказались перед огромной комнатой. Я распахнула глаза, стоило мне увидеть все ее великолепие, и спешно потянулась рукой к волосам, чтобы выглядеть поприличнее. Внутри стояли дворецкий и пара горничных, ожидая нашего прибытия. Они все заулыбались и зааплодировали, когда увидели Люциана, и я поняла, что его попытки заявить права на Блейка были очень важны для них. Должна признать, что Люциан был чертовски клевым парнем, не говоря уже о том, насколько он был храбрым, чтобы хотя бы думать о заявлении прав на Блейка.
Он низко поклонился, и все рассмеялись.
— Возможно, в следующий раз, Ваше Высочество, — сказал седой дворецкий. — Я слышал, вы почти заполучили его.
Люциан уставился на него.
— Мамы рядом нет, Дживз, ты же знаешь правила.
Все снова рассмеялись. Я не могла поверить, насколько он ненавидел, когда к нему обращались как к королевской персоне.
— Если бы не эта его новая способность, я бы точно заполучил его. Что ж, в конце концов, он покажет их все, и тогда больше не будет сюрпризов, — буднично пошутил Люциан, словно не погиб только что. Я в тайне надеялась, что это была шутка.
Я последовала за ним и дворецким в просторное лобби, большое настолько, что могло бы вместить, по крайней мере, человек двести. Деревянный пол был светло-коричневым, а стены — белоснежными. Меня встречали портреты размером со стену, и я не могла не заметить некоторое сходство Люциана с лицами на них.
Круглый стол с пышным букетом в вазе создавал в комнате более гостеприимную атмосферу.
Только сейчас в парадную вошёл король Гельмут, и я глубоко вдохнула. Я видела его лишь однажды в музее и мельком, когда тело Люциана вносили после заявления прав.