Через несколько мгновений он закрыл глаза. Не глядя на него, Мария ждала, когда изменится его дыхание и это будет означать, что Гарольд спит.
Мария сидела с половинкой грейпфрута и чашкой слабого чая и листала страницы «Дейли мейл». По другую сторону стола Гарольд ненадолго оторвался от «Скрин интернэшнл», чтобы смешать болтушку из хлопьев с отрубями. После своего последнего дня рождения он стал мучиться запорами, чему способствовало и начало работ над нынешним сериалом для телевидения Мидленда.
– Ты можешь поверить в это? – спросил он, тщательно прожевывая.
– Во что – это?
– В эту сорок пятую версию «Джекилла и Хайда». «По одной на каждый год твоей жизни», – сказала Мария про себя.
– Антони Перкинс, – заметил Гарольд.
– Какая роль? – спросила Мария, протянув руку за чайником.
– Ну?
– Кого он играет?
Гарольд положил ложку в миску и отодвинул ее в сторону.
– Ты что, собираешься есть это? – поинтересовалась Мария, взглянув на него.
– А почему бы и нет?
– Тебе будет нехорошо.
– Мне и тан нехорошо.
Она смотрела, как он взял странички рукописи со стола и открыл свой портфель.
– Сценарий не становится лучше?
– Хуже.
– В чем проблема?
Гарольд стоял между столом и раковиной и пристально смотрел на Марию. Она перевернула страницу газеты.
– У меня нет времени, – отмахнулся он. – И в любом случае тебе это неинтересно.
– Гарольд, это неправда.
Он переложил портфель в другую руку и пошел за своим пальто. «Прошло тридцать шесть часов после грабежа, а она все еще не отошла от шока. Слава Богу, обошлось без истерик». Ночью он был уверен, что она захочет близости, и Гарольду пришлось прикинуться, что он спит, чтобы избежать этого. Он завязал шарф под воротником теплой блузы и открыл дверь.
– Пока, – крикнул он прежде, чем захлопнуть ее за собой.
– Пока!
Гарольду не давало покоя то, что он не мог понять: из-за чего она чувствует себя такой виноватой. Если только она не симулировала грабеж и не забрала все себе. Он улыбнулся при этой мысли и свернул с подъездной дорожки так резко, что задние колеса занесло на гравий и он чуть не наехал на болтливого старого ублюдка в рабочем костюме и тявкающую собачонку, которые постоянно околачиваются здесь. «Возможно, – подумал Гарольд, это он ворует трусики Марии».
И, конечно, он не знал, что за рулем встречной машины сидит инспектор Резник.
– 5 —
Резник был не единственным человеком в отделении уголовного розыска, кто хронически недосыпал. Кевин Нейлор набросился на Пателя и порвал ему несколько красочных проспектов только за то, что тот якобы взял с его стола ручку и не вернул ее. Такое было бы непростительным, даже если бы это был «Монблан» с золотым пером. Тем более для Кевина Нейлора…
Его коллеги от удивления остолбенели, как если бы увидели, что Бемби без предупреждения набросился на безобидного кролика. Любой другой на месте Пателя не отнесся бы к этому так спокойно. Но тот не удержался бы в полиции, если бы не выработал в себе стойкость к оскорблениям, причиной которых был более темный цвет его кожи.
Нейлор закончил свою эскападу ударом ноги по ближайшему шкафу с делами и направился к двери.
– Кевин… – Линн Келлог пыталась перехватить его, но он обошел ее и выскочил из комнаты.
– Идиот! – раздался в тишине голос Дивайна.
– Это еще почему? – спросила Линн.
Дивайн сдвинул в сторону пачку газет и сел на угол стола, приготовившись развлечь своих слушателей.
– Это потому, что, если наш Кевин горит желанием разыгрывать мученика перед своей привередливой женой…
– У этой, как вы выразились, привередливой жены были тяжелейшие роды.
– А, вот почему она разыгрывает роль леди Макбет, а Кев бегает вокруг нее, как глупец, не так ли?
– Вы говорите глупости. – Линн отвернулась, понимая, что, вступая в спор, играет на руку Дивайну. Но она была расстроена вспышкой Кевина и обижена его отказом говорить с ней.
– Почему же, – усмехнулся Марк Дивайн. – Он вскакивает ночью, когда заплачет ребенок, меняет пеленки, делает все, что должен делать мистер Совершенство.
Линн не могла сдержаться.
– Как я полагаю, вы считаете, что все это работа, которую должна выполнять Дебби?
– Почему бы и нет? Она – мать, не тан ли? Это ее ребенок.
– Их ребенок.
– И все же она – мать.
– И она больна.
– А-ах!
– Вы – бессердечный ублюдок.
– Факты! Разве бессердечно оперировать фактами, а? Она знала, на что идет. Если бы ей этого не хотелось, она должна была продолжать глотать таблетки. – Дивайн встал со стола. – Вот как обстоят дела, не правда ли? – Он подошел к ней с лукавым выражением на лице. – Ведь вам нечего бояться, когда прикатит на своем велосипеде ваш любовник. Конечно, при условии, что вы не забываете принимать таблетки…
Линн занимала прекрасную позицию, ее вес был сбалансирован, правое плечо резко отошло назад… звонкая пощечина развернула и резко отбросила Дивайна назад.
На сразу побледневшем лице Дивайна ярко засияли четыре красных слегка раздвинутых пальца.
– Ты!..
– Стоп! – закричал Резник, распахивая двери своего кабинета.
– Эта сука, она не…
С поразительной скоростью Резник подбежал и встал между ними. Его ладонь твердо уперлась в грудь Дивайна.
Он не раз видел, как Дивайн пробивался через стенку игроков в регби, и у него не было никаких иллюзий относительно его способностей и того ущерба, который он может нанести, если ему представится такая возможность.
Патель стоял с правой стороны Марка, готовый, если понадобится, сразу схватить его за руку. Глаза Дивайна горели болью и яростью, из приоткрытого рта толчками вырывалось хриплое прерывистое дыхание.
– Оставим это, – произнес Резник.
– Нет… – Сопротивление, которое испытывала ладонь Резника, не уменьшалось.
– Остановимся на этом.
Дивайн сделал неловкий шаг в сторону и столкнулся с Пателем. Резник последовал за ним.
– Вы видели, эта тупая корова…
– Дивайн!
– Что?
Резник смотрел ему прямо в лицо… пять, десять, пятнадцать секунд. Затем он медленно опустил руну, медленно отступил назад. Дивайн проводил инспектора злым взглядом. Лицо его горело, и ему очень хотелось хотя бы ненадолго приложить к нему ладонь, но он не хотел доставлять Резнику такого удовольствия. Ни Резнику, ни кому-либо из них.
– Все, – резюмировал Резник. – Хорошо? Дивайн не мог больше сдерживать себя. Он отвернулся, опустил голову, провел рукой по волосам и опустил плечи.
– В мой кабинет, – обратился Резник к Линн, приглашая ее войти.
– Сэр…
– Теперь все в порядке?
– Да, сэр.
Для большей уверенности Резник оставался между Дивайном и Линн, пока была открыта дверь его кабинета. Когда она закрылась и Дивайн остался по другую ее сторону, он заметил, что Линн была почти такой же бледной, как и Марк, потрясенная тем, что сделала.
– Подождите меня, – сказал он.
– Хорошо, сэр.
Вернувшийся в комнату Кевин Нейлор стоял около двери, всеми силами пытаясь подавить очередной зевок.
– При всем уважении, сэр, он – свинья.
– Какое же это уважение?
– Уважение относится к вам, а не к Дивайну.
– Во многих отношениях он хороший детектив.
– Да, сэр, если вы так говорите.
– Об этом говорит количество арестов, а не я.
– Это что, главное, сэр, – аресты?
– Так сказали бы люди.
– А вы, сэр?
– Он детектив. Вы все детективы. Ваша работа состоит в том, чтобы обнаружить преступление, задержать преступников. Если вы хотите чего-либо другого, может быть, вам стоит опять надеть форму, взять участок для патрулирования?
– Вы этого хотите, сэр? Я имею в виду – для меня?
– Нет.
Они посидели некоторое время молча.
– А как вы чувствуете сами, Линн? Вам нужна перемена?
– Нет, сэр.
– Хорошо.
Резник встал. Встала и Линн. Он менее всего хотел бы потерять ее. По сравнению с грубым и высокомерным Дивайном, с Нейлором, с Пателем, она была самой одаренной. У нее не было усердия Пателя, но она обладала очень тонким чутьем.