— Какой особняк? — Возмутилась она. — Мне, на Некрасовскую четыре. — Девушка отвернулась, чтобы он не видел ее лицо и улыбнулась.
— Думаешь у них что-то поучится? — Трое мужчин шли по аллее, и мирно разговаривали.
— Думаю, что да, Гоо. — Писатель улыбнулся. — Две энергетические сущности, на удивление вовремя сошлись в одной точке пространства. У них огромные шансы.
— А лихо мы. А, Гронд. — Похожий на кота, третий собеседник, в спортивном костюме, рассмеялся чему-то своему, пригладив жидкие усы.
— Можно было и получше. — Пробурчал ответ, но было видно, что произнесший его человек доволен собой.
Глава 2. Бабочка
Огромные светло-коричневые, с черной бахромой по краю и оранжевыми пятнами-глазами крылья несли бабочку следом, а она бежала по тропинке соснового бора, наполненного солнечным светом, сбивая растущие на пути ромашки и сминая голыми ступнями сочно-зеленую траву, пыталась убежать, но у нее не получалось.
Ужас наполнял сознание. Дикий, звериный страх, разрывал нервы мелкой дрожью. Мир вокруг не казался ей прекрасным, не смотря на все великолепие летнего, наполненного светом утра. Сочные краски не радовали глаз. За ней гнался монстр.
Что так ее пугало в этом безобидном насекомом? Размер? Нет. Она, конечно, огромная, но не на много больше своих соплеменниц? Уродливость? Отнюдь. Она красива, можно даже сказать сказочно прекрасна. Так что же? А то, что она преследует ее. Летит следом, с намерением причинить страдания. От куда она это знает? Чувствует.
Она пыталась кричать, звать на помощь, но вместо громкого голоса, горло выдыхает беззвучный, тягучий, противный, наполненный отвратными запахами гниющей плоти воздух.
Она знала, что ее может спасти только край леса. Там бабочка отстанет. Вернется назад в чащу. Только там на опушке можно почувствовать себя в полной безопасности, и она торопится, но ноги почему-то вязнут в зловонии как в трясине, цепляются за воздух, не дают убежать.
На плечи наваливается тяжесть, дыхание сбивается и останавливается, закрывая крылом ртом.
— Юля. — Звучит родной голос с небес…
Тьма. Кругом тьма. Сознание возвращается медленно, тупой болью в кружащейся голове. Легкие наполняются запахом искусственного озона и старого пластика, знакомый и не обещающий ничего хорошего вкус.
Шелест прогоняемого вакуума, сквозь решетки радиатора. Он знает этот звук. Протонный ускоритель двигателя толи запускается, то ли останавливается. Значит они будут прыгать или уже прыгнули. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять куда. Он улыбнулся и скривился от головной боли.
Эта боль теперь для него как ласкающее прикосновение мамы к щеке. Вся боль еще впереди. Шалагуд знает толк в пытках. У него даже камни способны заплакать. Смерть лучший выход. Откусить язык и захлебнуться собственной кровью на много милосерднее, чем один день погостить в каземате предателя. Страшна не смерть. Страшно не выдержать мучений и проявить слабость. В сознании этого он себе не позволит, но что будет если мозг не выдержит и отключится. Тело слабо, и может застонать на потеху зверя, такой позор недопустим для Скараду.
Перед глазами вспыхнул голубой зигзаг графика осциллографа и побежали зеленые цифры.
— Преисподняя тебя забери. — Проскрежетал зубами в бессилии Фале. Умереть не получится. Это корабельный медицинский интеллект. Шалагуд знает, что делает. Все предусмотрел. Любая попытка будет пресечена, любая рана залечена. Его довезут целым и невредимым. На потеху предателю.
Когда в полной тишине, наполненной мистикой, внезапно зазвучит токката фуга Баха ре минор, это жутко. Не удивительно почему зал нервно вздрогнул. Николай Сергеевич поморщился, отодвинул книгу, достал из бокового кармана пиджака телефон, прочитал сообщение и вздохнул:
— Прошу меня простить. Обстоятельства складываются таким образом, что нам придется прервать чтения. Мне очень жаль. Он зло захлопнул книгу и встал. Зал вначале недовольно загудел, но потом взорвался аплодисментами. — Спасибо. Мы обязательно продолжим, только немного позже, я сообщу о времени на своей странице. Еще раз спасибо за понимание. — Он сверкнул черными очками, пробежав отражением юпитеров по залу, остановился на короткий миг, словно зацепившись за кого-то взглядом, еле заметно кивнул, и вышел в дверь.
Следом за ним, буквально секунда в секунду, поднялась молодая пара, только, что нежно обнимающаяся на галерке, и тоже выскочила вон из гомонящего обсуждениями и эмоциями помещения.