Хлопнули стеклянные двери. Вот и они. Трое. Один в очках черных, непроницаемых. Важный, серьезный, немного страшный. Больше на воина похож чем на доктора. Больно уж выправка офицерская. Собранный весь.
Другой из тройки — джентльмен. Важный весь и черный, движения резкие, головой словно птица крутит, а в карих глазах ум. Истинный профессор. Такому на кафедре лекции читать.
Третий — разгильдяй. Больше на гопника подворотни похож, а не на врача. Круглый, какой-то пушистый, как кот, в спортивном костюме. Идет — словно крадется. Сейчас мышь поймает и слопает. Девушка улыбнулась собственным мыслям.
— Значит вы и есть Юлия? — Черные очки посмотрели сверху вниз на ссутулившуюся, кивнувшую в ответ девушку. — Хорошо. Пройдемте в кабинет. Поговорим. Вы, надеюсь, не против, Вера Ивановна, если мы оккупируем ненадолго ваше законное место работы? — И не дожидаясь ответа, троица подхватив роженицу под локоток заскочила в двери, захлопнув бесцеремонно их перед носом ошарашенного бестактностью главврача и мужа.
Ну и что, кто по этому поводу думает. Писатель шагал по залу особняка, измеряя ногами длину собственных мыслей. — Только вот не надо пожимать плечами. — Грозно рявкнул он на Чирнелло, наливающего в чашку кофе.
— А чего я-то сразу. — Возмущенно огрызнулся тот на разлившуюся по столу коричневую, парящую кипятком, ароматную лужицу. — Чуть что, сразу кот. Я что, крайний? И вообще… Чего под руку-то орать. Кофе из-за тебя разлил.
— Мысли какие есть? — Не обратил внимания писатель, а обиду.
— Нет у меня мыслей, одни эмоции. — Вздохнул тот и принялся вылизывать крышку стола.
— Прекращай. — Рявкнул снова Николай Сергеевич. — Или в кота перекинься, или прекрати вести себя как животное. Смотреть противно.
— Кофе в облике кота, не так приятно пить. Вкусовые рецепторы не те. — Усмехнулся Чирнелло, но лизать лужицу перестал. — Ну а ты, ворона, чего молчишь? — Обернулся он к джентльмену, угрюмо крутящему в руках носовой платок.
— Думаю. — Задумчиво выдохнул тот, не отрывая взгляда от платка. — Помощь нам не помешает. Наблюдать надо, не выходя из палаты, прямо внутри. Из нас троих никто не подойдет.
— Почему это? — Усмехнулся кот. — Физиономии не фото гигиеничные? Дресс-код не пройдем?
— Нет. Мы мужчины. У людей не принято селить вместе противоположные в половом отношении, незнакомые, не состоящие в родстве особи вместе. — Поднял глаза Гоо. Нас никто не допустит дежурить у больной.
— Глупость какая. Как же неудобно бывает подстраиваться в реалии аборигенов. Все у них неправильно и неудобно. — Фыркнул Чирнелло.
— Сами вы особи и аборигены. — Обиделась Вернерра. — Я подежурю.
— Точно. — Николай Сергеевич остановился напротив девушки. — Представим тебя как лаборанта-наблюдателя. — Койку рядом поставим. Если что случится позвонишь, мы на подхвате будем. Тебе нечего бояться, ничего не угрожает. Ту тварь интересует только младенец, на взрослого он не кинется. Незачем ему.
— Я и не боюсь. — Покраснела девушка.
— Гронд, а ты уверен, что такая должность как лаборант-наблюдатель существует. — Усмехнулся ворона. — Мне кажется это белыми нитками шито. Раскусят наш обман. Только хуже получится.
— Нас тоже в минздраве не существует, однако мы есть и дело делаем. Все получится. Я знаю. — Махнул рукой писатель. — Выбора у нас особого нет, так что будем использовать существующие наработки.
— Мой Степа, золотой муж, я за ним как за каменной стеной, хоть это и звучит банально и пафосно, но факт. Он и защитит, и успокоит, плечо подставит. Надежный человек. Я думаю, что меня боженька любит, раз послал такого мужа. — Юля сидела на кровати и улыбалась поглаживая огромный живот. Ее положили в больницу под наблюдение, и подселили рядышком, заботливую и внимательную медсестру. Еще, что было хорошо, так это то, что они были примерно одного возраста, поэтому тему для разговора находили мгновенно. Скучно не было. — Во! Толкается. Непоседливый какой, весь в папку. Решили Илюшей назвать, в честь дедушки моего. — Она мечтательно улыбнулась. — Вырастет, будет большим, умным, смелым и справедливым как дед.
Соседка отчего-то нахмурилась и отвернулась. Что там у нее в голове? Завидует что ли? Так вроде нечему. Не она пациент психбольницы.
Врачи процедурами не обременяли. Лекарства давать побаивались, дабы не навредить малышу, уколов не делали, процедур не назначали. Курорт, да и только. Вернерра просто жила рядом. Ничего не записывала, ничего не измеряла, просто была внимательной и заботливой соседкой, только взгляд у нее иногда был озабоченный, и смотрел с затаенной требовательной жалостью. Кто его знает, что она там думала, может считала новую подругу сумасшедшей.? Мыслей не прочитаешь. Чужая душа — потемки. Главное она рядом. Будит, когда бабочка врывается в сон. Успокаивает, словно мамочка, гладит по голове и садится рядом на край кровати. Конечно ей за это зарплату платят, за заботу и уход, но все равно приятно. Хорошая девушка.