Опять! Когда же это прекратится? Сон, который должен приносить отдых и успокоение, превратился в ад. Эта бабочка. Она воплощение самого сатаны, красивая с виду и наполненная ужасом внутри. Ужаса сочащегося невидимым смрадом, заполняющим все сознание.
За что ей это все? Какие могут быть грехи у молоденькой женщины готовящейся стать мамой? За что Господь наказывает? За то, что в недалеком, школьном детстве, стерла двойку в дневнике, исправив ее на тройку, за то что испугалась родительского гнева. За наивный, детский поступок, за то, что в зоопарк не поведут? Или за то, что съела у бабушки в деревне полбанки варенья? Это, что? Чревоугодие? И за этот невинный проступок, ее в снах преследует ужас? Какие грехи она искупает? А в чем виноват ее еще не родившийся сын? Он что совершил, страдая вместе с матерью?
Вновь эта гадкая бабочка, и вновь прекрасный с виду лес наполненный смрадом. Вновь немой крик из открытого, перекошенного ужасом рта. Но все теперь по-другому.
Она видит себя со стороны. Себя? Это же не она! Лицо другое, бледное до синевы, подернутое следами оспы. Какой-то несуразный макияж. Она никогда так не красилась? Черные тени, черные стрелки под глазами, черные с отливом густые, неухоженные брови, черная помада на губах, искривленных страхом. Все черное. Даже одежда похожая на балахон.
Но ведь это точно она. Юлия это знает. Зачем задавать себе лишние вопросы, и сомневаться? Это она бежит по тропинке, с трудом переставляя заплетающиеся ноги, вытаскивая их из сгустившегося воздуха, а сзади бабочка. Летит, непринужденно, вальяжно размахивая крыльями, и улыбается. Бабочка улыбается? Улыбается, сомнений нет. Ехидно, с чувством полного превосходства. И ничего нельзя с этим поделать. Выхода нет. Сейчас она догонит, навалится на нее сзади и…
— Юля! Проснись! — Вернерра трясла девушку за плечи. — Просыпайся!
— Чего это с ней такое?! — Санитар скорой, обескураженно вращал глазами, переводя их с роженицы-пациентки, на странную спутницу-лаборантку, навязанную в психбольнице.
— Она больна. Вас предупреждали. — Раздраженно махнула на него рукой Вернерра. — И вновь склонилась над бьющимся в конвульсиях телом. — Юлечка, милая, очнись. Плюнь на нее. Эту бабочку. Она только сон.
Голубые, полные безумства и страха глаза открылись, постепенно окрашиваясь узнаванием и разумом, посмотрели на склоненное перед ними лицо подруги. Слезы заполнили взгляд затуманив, исказив, размыв реальность.
— За что. — Юля содрогнулась рыданием, и заломила в истерике руки. — Что я сделала? Почему? Чем провинилась перед богом? Я так больше не могу…! Сил нет. Господи! Забери меня!!!
— Юлечка, успокойся. Я рядом. — Держала ее за плечи Вернерра, пытаясь не дать подняться с носилок. — Потерпи. Тебе помогут. Совсем скоро. Друзья уже едут. Мы не бросим в беде… Да сделайте хоть что-нибудь. — Повернулась она к застывшему в ступоре, ничего не понимающему санитару. — Что вы стоите истуканом!
— А что я могу. — Округлил тот глаза и развел как-то по-бабьи руки. — Успокоительное ей нельзя, снотворное нельзя. Ей ничего нельзя, ей рожать!
— Дурак и бездарь. — Рявкнула Вернерра, прострелив его ненавистью, сверкнувшей в глазах, и вновь склонилась над подругой. — Все будет хорошо, ты верь. Родится маленький и все пройдет. Не будет больше жутких снов, будет счастье и покой. Ты заслужила это. Только верь.
— Так всё-таки, кто же вы такие? Аферисты? Что вы хотите от девушки, или скорее всего, от роддома? — Главврач сидел за столом в кабинете, протирая платочком очки, и сверлил грозным взглядом троих странных посетителей. — Та бумажка, что вы мне сунули, не более чем «Филькина грамота», и стоит меньше, чем бумага на которой она написана.
Федор Степанович, а это именно он сейчас разглядывал гостей, был человек умный и не делающий скоропалительных выводов, предпочитая поначалу разобраться в происходящем.
— Вы и правда хотите знать? — Как-то угрюмо произнес один из них в черных непроницаемых очках, скривив недовольно губы.
— Уж потрудитесь, сделайте милость, пока я не вызвал полицию. — Приподнялся со своего места доктор, ухмыльнувшись. — Я, видите ли, не психушкой руковожу, я не Вера Ивановна, как вы видите, и в сказки про проверки минздрава не верю.