Они вышибли двери. Их было шестнадцать. Гронд засмеялся и прыгнул прямо на выставленные вперед мечи.
В полете, презирая раны и боль, он ворвался в дрогнувший под сумасшедшим напором строй, раскидал слуг Шалагуда и вогнал первому из них нож в открытую пасть. Радоваться смерти врага не стал. Некогда. Как и некогда наблюдать, как корежит в предсмертных конвульсиях тело. Надо успеть убить как можно больше, пока он может еще дышать.
Кувырок через плечо, прыжок вверх и в бок, уворачиваясь от смертельного лезвия. Глупый враг в панике рубит не целясь и вместо Фале, разрубает голову своего же.
Гронд морщится: «Зачем? Зачем эта тварь лишила его очередного удовольствия убивать»? — За это нож перерезает трусливую глотку. Теплая кровь брызгает в лицо попав в глаза затрудняя видимость, но это не помеха, он умеет драться в слепую, поэтому снова кувырок, и снова прыжок. Стекленеют выпученные в последнем ужасе глаза очередного врага, а его кровь заливает хохочущего Эльфийса.
Пол скользкий, двигаться неудобно. Резкая боль обжигает плечо, и рука повисает плетью выронив нож. Чей-то меч все-таки достает до тела, перерезая сухожилия и артерию. Кровь толчками вырывается из раны, а с ней уходят и силы. Жить осталось последние секунды… Нет, он успеет с последним вздохом забрать с собой еще одного.
Он прыгает, и из последних сил клыки впиваются в горло очередного слуги Шалагуда. Соленый вкус мгновенно заполняет рот не давая дышать, и тут же в спину вонзается сразу несколько мечей перебивая позвоночник. Тело немеет, смерть заглядывает в глаза, но он успеет, он не умрет до того момента, пока последний в жизни враг не испустит дух. Он уйдет счастливым, под аплодисменты наблюдающих с небес предков. Он отомстил за весь свой род!
Смерть оказалась не такой, какой он ее себе представлял. Мир не померк, а лишь заиграл другими красками. Он был все тем же Фале, но рядом с ним, в луже крови, впившись клыками в горло врага, разрубаемый на куски мечами слуг Шалагуда, лежал еще один он — Гронд Фале Эльфийс.
Чуть в стороне, на кровати, недоуменно моргая глазами, сидел на своем же окровавленном трупе, и наблюдал за происходящим еще один Шалагуд.
Эльфийс застонал. Такого не может быть! Не может существовать в мире столько несправедливости!
У Фале первый раз на глазах выступили слезы. Он закричал и прыгнул, целясь в глотку того, кто должен сейчас быть мертв. Он все равно убьет врага, даже в этом странном мире несуществующей смерти.
У Шалагуда нет прав на любую жизнь.
— Мы просмотрели все камеры, — лейтенант отвернулся от монитора, обернулся, и не поднимаясь со стула посмотрел на нависающего над ним начальника.
Майор Николай Палыч Звягинцев отхлебнул кофе и кивнул.
Он не спал уже трое суток, и буквально валился с ног. Это дело вымотало его как физически, так и морально. Восемь убийств за три дня. Один почерк объединяет преступления в одно дело: Удар в сердце тонким предметом, скорее всего стилетом, или чем-то похожим на утолщенное шило, может быть даже заточку, и как следствие мгновенная смерть жертвы.
Все вещи на месте, ни кто не грабил трупы, значит версия с банальным ограблением отпадает. Убитых при жизни ни чего между собой не связывало, все разных социальных групп, разных интересов, разных возрастов, от пенсионера до девочки-подростка. Серийный убийца завелся в их маленьком городе, причем убийца необычный.
Штатный психолог убойного отдела, сколько не старался, пересмотрев гору литературы, даже пообщался с более авторитетными коллегами из главка, но в итоге лишь развел руками: «Так не должно быть. У каждого поступка серийника должны быть мотивы, причины, следствия когда-то полученных психологических травм, а тут их нет, или же они не поддаются классификации, словно преступления совершает не человек, а абсолютное зло».
Никогда подобного не было в их маленьком городке, а значит это несомненно дело рук гастролера. Вот только маньяка ему на старости лет, перед пенсией и не хватало. Месяц оставался до того момента, как он с удочкой, на берегу реки должен был бы встречать восход. Теперь о спокойной старости можно на время забыть. Ни кто не отпустит ведущего специалиста со службы в такое время. Город на ушах стоит. Пресса строит догадки, и выливает на головы напуганных читателей потоки гипотез, одна страшнее другой. Дело взял на на контроль главк, обещая подкрепление из столицы. Мер каждый день вызывает. Нервотрепка.