Он думал будет сложнее, а тут, всего только один прыжок и одна очередь нейтрализатора. Жалкие подобия рыцарей. Он сплюнул тягучую слюну. Но хватит терять время, впереди еще корабль, который надо захватить, и трусливая команда на борту. Как бы не сбежали. Они могут. Презренные рабы Шалагуда не отличаются храбростью.
Нейтрализатор за плечи. Нож одного из валяющихся под ногами рыцаря в руку, лезвие кривое, рукоять неудобная, но выбирать не из чего, берем то, что есть. Снять с пояса доспехи? Мерзость, эта амуниция вызывает брезгливое омерзение.
Все. Он готов. Ждать больше нечего. Один толчок натренированных ног, одно напряжение узлов эластичных мышц, и на поляне остались только парализованные тела охотников и карбасов, валяющиеся там, где застал их луч.
Бег. Что может быть прекраснее этого состояния. Особенно если это бег к свободе. Легкие наполняются воздухом смеси запахов травы и цветов, тягучи, приятный, дающий дополнительные силы. Ноги пружинят длинными шагами от прелой листвы, покрывающей землю. Мешающие ветки в сторону, руки сами знают, что надо делать. Он улыбается, наслаждаясь предвкушением очередной схватки. К стремлению к свободе для него не существует препятствий.
Вперед Гронд Фале Эльфийс, впереди открытый космос, он ждет последнего Скараду. Надо только захватить корабль…
Вернера отстранилась от экрана, завороженно проведя ладонью по лицу. Захватывает. Фантазия этого писателя не имеет границ. Описано так, словно сама побывала в схватке и сейчас бежит захватывать космический корабль.
Странный человек? Он ее совсем не знает, а доверил ноутбук, с просьбой: «Только читать и больше никуда не лезть». Взял с нее слово и ушел. Поразительная вера в честность, к человеку, с которой знаком несколько часов. И ведь действует такая его наивность, желание покопаться в личных файлах жжет любопытством душу, а совесть не позволяет этого сделать.
Она поднялась из кресла и прошлась вдоль стеллажей с книгами. Странное собрание. Все корешки как близнецы-братья, черные, только наклейки с золотыми иероглифами на незнакомом языке, разняться вычурностью вензелей. Странные письмена, незнакомые, что-то среднее между китайским и турецким. Она еще такого не видела.
Вернера достала одну книгу. Большая, черная, тяжелая и как ей показалась теплая, словно за стеллажом находится обогреватель, поддерживающий нужную температуру. Ни одной пылинки, такое ощущение, что недавно пропылесосили с особой тщательностью. Открыла обложку, перелистнув страницы. Толстые, пожелтевшие от времени, жесткие, на бумагу не похоже, словно тонкий картон, и все те же незнакомые буквы. Может пергамент? Но она никогда его не видела вживую, поэтому выводы делать сложно.
Поставила книгу назад, вернулась и села в кресло. И друзья у него тоже странные…
Николай Сергеевич аккуратно, плавным кошачьим движением, разлил еще кофе, одной рукой пододвинул чашку к девушке, а другой протянул белоснежный накрахмаленный платок, который каким-то непостижимым образом, оказавшимся у него в ладони.
— Возьмите. — Улыбнулся он краем губ. — Вам это сейчас не помешает.
— Спасибо. — Вернера взяла платок и покраснела. Стало как-то очень неудобно. Расплакалась как дура перед незнакомцем. И чего душу открыла? Никогда с ней такого не было.
— Не смущайтесь. Я понимаю ваши чувства. — Подбодрил он, сверкнув отблеском свечи в очках. — Так значит виновника смерти вашей мамы не нашли? — В голосе послышались едва заметные нотки стали.
— Нет. — Она вытерла глаза. — Он скрылся, а свидетелей не было.
— Понятно. — Кивнул он и сменил тему. — А ваш отец? Что с ним?
— Я не знаю. Никогда его не видела. Мама не хотела о нем говорить, поэтому ничего не рассказывала, и всегда злилась, когда я о нем спрашивала. — Она сделала глоток ароматного кофе и вдруг рассмеялась. — А вы хитрец. Это ведь я пришла вам задавать вопросы, а получается, наоборот. Кто у кого берет интервью?
— Но мне же интересно, кто пере до мной сидит? — Улыбнулся он, изобразив смущение, в которое совсем не верилось. — Спешить некуда, вечер только начался, успеете еще задать свои вопросы.
Поговорить им не удалось. Дверь внезапно открылась и в нее шумно ворвались двое посетителей. Один спортивного вида толстячек с круглым как луна лицом, второй джентльмен в черном строгом костюме, с чопорным выражением на физиономии.