За эти доводы Алена цеплялась каждый раз, когда Миша поздно возвращался с работы или не ночевал дома, только вот ее сердце кричало, что не согласно с ними.
Единственным спасением тогда была Даша: она распугивала тяжелые грустные мысли беззаботным смехом и отвлекала от переживаний первыми шагами и первыми словами. Дочь стала всем миром — миром, в котором нет места одиночеству. Алена буквально жила ради нее, ради заботы о ней и, естественно, не смогла отдать в детский сад: не вынесла бы и часа разлуки.
Миша поддержал. Сказал, что Даше лучше с мамой, что так — правильно. Сказал, ему спокойнее, когда жена и дочь — дома, пока он зарабатывает деньги.
К тому моменту его задержки по вечерам превратились в обычай, но об их истинных причинах она могла только догадываться: ни разу после случая в свой день рождения не заставала Мишу с другими женщинами. Его любовницы существовали где-то далеко и не представляли угрозы их семье — Алене даже начало казаться, что они выдуманы ее воображением. Правда, окончательно погружаться в иллюзии не давал редкий секс с мужем.
Постепенно крики сердца утихли (а может, Алена оглохла), и она стала принимать происходящее за норму. А еще, несмотря ни на что, ощущала свое привилегированное положение: жена и мать — в одном лице; самая главная женщина в жизни сразу двух людей — мужа и дочери. Миша внимательно относился к ее просьбам и словам, заботился, обеспечивал, не пропускал семейные ужины, возил в отпуск, короче говоря, любыми способами демонстрировал любовь. Даша постоянно была рядом, доверяла собственные первые откровения — детские и такие важные. Алена дорожила всем этим и не сомневалась: для женщины главное — семья.
В те годы она чувствовала себя очень уверенно, а когда Даша пошла в школу, растерялась; не знала, чем занять освободившееся время. Возобновлять учебу казалось сложным, выходить на работу — нереальным: семилетний декрет лишил всех социальных навыков, и перспектива осваивать их заново пугала. В таких условиях пришлось срочно искать новый смысл жизни, и Алена его быстро нашла. Быть медиатором. Тем, кем, на самом деле, была уже давно — ведь именно ей приходилось улаживать постоянные конфликты мужа и дочери.
Миша и Даша всегда плохо ладили. Причины, по которым так происходило, существовали разные, но неизменным оставалось одно: эти два человека не понимали друг друга. С самого начала.
— Он меня не любит, — рыдала, лежа на полу, маленькая Даша — ей тогда было года два.
Подобные истерики случались часто — всякий раз, когда папа отказывался с ней играть, а те слезы вызвала фраза Миши в ответ на ее просьбу помочь доделать аппликацию из бумаги — зеленый дракончик на красном однотонном фоне.
— Даш, мне некогда, — отмахнулся он и добавил с раздражением, глядя на жену. — Алена! Может, ты будешь поделками заниматься?
Предпоследнее слово он обозначил иронично-пренебрежительной интонацией.
В ту же секунду Даша убежала в спальню. Алена пошла за ней. Дочь лежала на полу и била по нему руками и ногами.
— Он меня не любит!
— Дашенька, ну конечно любит, — попыталась успокоить ее она.
В комнату вошел Миша.
— Да-ашик, — ласково позвал он и неловко добавил. — Ты… Моя самая любимая девочка.
Она не смотрела на отца. Громко всхлипывала. Он сел на пол и приобнял ее.
— Давай сделаем дракончика вместе?
— Я не буду делать с тобой дракончика! Ты меня не любишь! — захныкала она и оттолкнула его.
Он уговаривал, убеждал, но у него не вышло.
Ту аппликацию Даша так и не закончила.
После этого случая она все реже просила отца играть с ней, а со временем и вовсе отдалилась от него. Он никак не реагировал: делал вид, что ничего не происходит.
С каждым годом отношения Миши и Даши становились хуже. Алена переживала и пыталась их наладить: объясняла второй, что первый ее любит, просто у него сложная и ответственная работа, просила первого больше времени проводить со второй. Это не помогало, все было бестолку — они ее не слышали. Когда Даша училась в старших классах школы, Алене пришлось совсем нелегко: постоянные конфликты дочери и мужа буквально вытягивали из нее радость. Миша строго воспитывал Дашу: запрещал носить, что она хотела, не отпускал на дискотеки, не разрешал заниматься моделингом. Та злилась, вызывающе говорила с отцом, часто и нарочно провоцировала его на скандалы своим поведением. Алена как могла улаживала споры, стараясь сохранить атмосферу любви в доме — видела в этом свою миссию, но у нее плохо получалось: ни муж, ни дочь не хотели уступать друг другу, безостановочно ругались.