— Трактор, чай, не барка, чтоб по воде! — вскричал Иван Петров, недовольный тем, что начальство обратилось к мальчишке, как к большому.
— Я? — испугался Павлуня.
— Ты, ты! — торопил Василий Сергеевич.
— Проедет! — оживился Женька, угадав вдруг во временном директоре шальную родственную душу.
Аверин смотрел на Павлуню, ждал. Парень долго мыкался глазами, потом задумчиво ответил:
— Если не шибко глубоко.
— Ладно! — весело сказал Аверин. — Грузись!
Трижды пролетел ковш от пруда до Павлуниной тележки, которая трижды крякнула и присела.
— Все за мной! — приказал Василий Сергеевич, втискиваясь в «газик».
«Всех» было трое: Павлуня с Женькой да Иван Петров. Парни поспешали за Авериным, Иван позади митинговал перед экскаваторщиком, размахивая рукавицами. Отмахав, понесся догонять ребят.
Павлуня, крепко сжимая руль, подпрыгивал на новых пружинах. Скоро гуд теплого мотора и знакомая кабина — чистая, с зеркалом и девушкой-купальщицей — успокоили его смятенную душу. Он ехал, сберегая милый трактор от утомления, с удовольствием поглядывал на присыпанные снегом поля, без гусей да козлов.
Женька посмотрел назад, встрепенулся:
— Обходит!
Мимо них, вышвыривая из-под колес ошметки грязи, промчался Иван Петров. Он первым подлетел к Гнилому ручью, резко затормозил, едва не уронив набок тележку с илом. Павлуня остановился подальше от берега, вылез с опаской.
Возле Гнилого ручья уже поджидал их Василий Сергеевич — шапка на затылке, руки в карманах, ноги расставлены. Голенища сапог подвернуты по давней трактористской привычке.
— Ну? — спросил он бодро. — Как ручеек?
Механизаторы смотрели, поеживаясь. Ручей был не так глубок, зато широк и бурлив. Черная вода шипуче пролетала под ивняком, закручивая пену. Водились тут и опасные ямы, и дно было ненадежное, топкое.
Раньше здесь пролегала дорога — вон и теперь видны колеи, присыпанные снегом. Теперь сделали новый окружной путь — гладкий да дальний, а старую дорогу забыли. Здесь редко проходят гусеничные трактора, а колесные пробираются только по крайней необходимости и то в самую жару, когда ручей мелеет, или в стужу — по льду.
— Ну? — торопил Аверин. — Вспомним старину? Иван, ты же ездил! Чего глядишь испуганно?
— Дурак был несознательный, — пробурчал Иван.
Василий Сергеевич, разгорячась, тыкал рукой:
— Да вот оно, поле-то, рядом! Смотри, какой крюк даем!
Иван задумчиво спихивал камешки в ручей.
— Ну, кто же первый? — тихо спросил Василий Сергеевич.
— Он лучше последний! — задорно отозвался Женька, приплясывая на берегу.
Иван сказал рассудительно и грустно:
— Меня топиться чтой-то не тянет. Я, чай, не русалка зеленая. — Женька засмеялся, а Иван, ободренный этим смехом, уже уверенней продолжал: — Дед наш башковитый и то до такого не додумался. Даром, что ли, дорогу сделал, столько денег вбухал.
— «Башковитый»! — хмыкнул Аверин. — А в метель по той дороге не проехать! И весной ее заливает!
— А зато он к людям обходительный, — выговорил Иван медленно. — Стариков слушает и Модеста не обижает… Не поеду я, хоть раздери!
Василий Сергеевич сумрачно взглянул на Павлуню: парень сильно чесал затылок.
— Пусти-ка! — отодвинул его Аверин, собираясь лично влезть в трактор.
Павлуня так перепугался за свой колесник, что, сам того не желая, схватил начальство за полу.
— Ну-ну! — дернулся Василий Сергеевич, но Павлуня, не отпуская, все тянул его, сопя и краснея. — Да пусти же! — крикнул Аверин, вырываясь. — Сдурел?!
Павлуня вскарабкался, соскальзывая, в кабину, глухо сказал через стекло:
— Не-е!
— Тогда сам валяй! — вконец рассердился Аверин. — Валяй, раз такой храбрый!
Павлуня передохнул и тихо двинул трактор с белого берега в черную холодную воду. Сердце его еще не отошло от страха за любимую синюю машину, которую этот здоровенный Василий Сергеевич чуть было не утопил сгоряча. С натугой выворачивая колеса по заснеженной колее, парень возмущенно бормотал под нос:
— Ишь ты, прыткий какой!
— А ведь пройдет! — воскликнул Аверин, глядя, как механизатор бережно опускает трактор в воду, словно давая ему, разгоряченному, напиться из ручья.
Павлуня, сам того не заметив, отлично протащил и трактор, и тележку, полную ила, через все коряжины на дне. Проломив густые кусты, остановился на другом берегу. Вылез отдуваясь. Ему вдруг стало смешно, когда он понял, что Василий Сергеевич, хоть и такой большой, все равно не перейдет пешком через воду и в трактор не влезет.