Никиту Семеновича Фирсова — лысоватого человека лет тридцати пяти — майор застал за странным занятием. Генеральный директор, встав на колени, молился, обратя свой взор на икону Николая Чудотворца, висевшую в углу. Возле нее горел маленький огрызок церковной свечи.
Заметив вошедшего незнакомца, Фирсов поднялся с колен и, смахнув с глаз набежавшие слезы, неожиданно произнес:
— Я ведь должен был умереть вместе с ними… Меня Бог спас! Да, да, именно Бог! Понимаете, у меня гастрит с повышенной кислотностью и плюс еще гастродуоденит. Улавливаете мою мысль?..
Краснов не улавливал. Ему показалось, что от всех передряг прошедшего дня у Фирсова, попросту говоря, поехала крыша.
— А что получилось? Те, кто пообедал в нашей столовой, те и… А мне, понимаете, принесли на подносе! И первое блюдо, и второе… И даже компот! Но я выпил только один компот, и все. Вы понимаете? И все! А если бы я… О, дьявол! — Фирсов схватился за голову и, раскачиваясь на одном месте, зарыдал.
Краснов понял из короткого монолога генерального директора, что тот находится не в том состоянии, чтобы задавать ему вопросы. Сейчас он просто не сможет внятно на них ответить. Лучше всего было оставить его в покое. Так Вадим Николаевич и поступил.
Выйдя из кабинета Фирсова, он прошел в соседний зал, в котором уже был вместе с капитаном Трофимовым. Захотелось остаться одному и тщательно обдумать все то, что он увидел в фирме «Дельта». Для этой цели кабинет-зал подходил как нельзя лучше. Выключив свет, Краснов уселся в мягкое кресло возле окна и, смежив веки, глубоко задумался. Тут-то и появилось то самое ощущение тяжелого взгляда невидимого врага, уставившегося ему в затылок, которое майор уже почувствовал этой ночью, находясь в кабинете № 11 Управления Z. Показалось, что стоит посмотреть сквозь застекленное окно, как он обязательно увидит его во дворе. Увидит и узнает. Конечно же, он стоит там и смотрит на него глазами без зрачков, ледяными глазами убийцы…
«Нет, определенно я схожу с ума, — подумал Краснов. — Чем я в таком случае лучше этого бедняги Фирсова? Похоже, что к нему враг подошел слишком близко. Так близко, что от одного его дыхания у генерального директора помутился рассудок… Хватит, хватит! — прервал самого себя Вадим Николаевич. — Эдак можно додуматься Бог знает до чего! Надо что-то делать, что-то предпринимать. Но что?.. Вот что! — неожиданно решил он про себя. — Необходимо пригласить для консультации хорошего специалиста, врача. А кто лучше всех сможет разобраться с заразой, унесшей в могилу пятнадцать человек в этой фирме? Только доктор Знаменский. Александр Григорьевич Знаменский, который уже неоднократно помогал мне разобраться в самых запутанных историях. Да, именно его консультация мне необходима…»
Выйдя из кабинета-зала, Краснов прошел к выходу из офиса и, попросив разрешения воспользоваться телефоном, набрал хорошо знакомый ему номер своего старинного друга и советчика доктора Знаменского. При этом он совершенно забыл, что было уже три часа ночи и нормальные люди попросту спали.
Но Знаменский подошел к телефону мгновенно. «Значит, снова что-то пишет», — решил про себя майор, а вслух сказал:
— Прости за поздний звонок. Это я, тот самый Краснов, который всегда врывается в твою жизнь в самый неподходящий момент. Я помешал?
— Как обычно! — хмыкнув, проговорил Александр Григорьевич. — Но это не имеет значения. Раз ты звонишь ночью, значит, дело не терпит отлагательств. Правильно?
— Так точно!
— Тогда рассказывай, чего тебе от меня надо…
Глава 2. Место встречи — морг
Вадим Краснов оставался в своем репертуаре. Для него позвонить мне в три часа ночи было привычным делом. Еще хорошо, что в эту ночь мне не спалось и я, сидя на полу своего домашнего кабинета среди раскрытых книг и исписанных страниц, витал где-то в восемнадцатом столетии.
В народе говорят, что мы изучаем историю по болезням. Все верно! Ни один врач не смог бы поставить сколько-нибудь точный диагноз, если бы не изучил всю историю болезни своего пациента. А раз нет точного диагноза, значит, невозможно спланировать лечение на ближайшее будущее, составить прогноз развития болезни. «Прошлое — настоящее — будущее» — вот цепочка, связывающая все наши действия и поступки, объясняющая каждого из нас в отдельности и все человечество в целом.
До того как мне позвонил этот несносный Краснов, я изучал историю Чумного бунта в Москве, произошедшего в 1771 году. В этом историческом событии меня волновала конкретная человеческая судьба — судьба Данилы Самойловича Самойловича, который по иронии все той же злодейки судьбы стал одним из первых в мире эпидемиологов, когда эпидемиологии как таковой еще не существовало.