— Ничего. Так, просто спросил... — он снова сделал паузу. — Я рад, что ты будешь работать с нами, Говард. Нам нужны верные люди, на которых мы можем положиться.
Я промолчал. Но он точно был прав в одном. После смерти Рэйли весь хаос вырвется на свободу, если ничего не предпринять сейчас. Бремя Комуса становилось все тяжелее. И Комус, согласно слухам, которые доходили до меня, ужасно боялся перемен. Новые ценности, новые концепции, которые могли бы заменить старые. Чтобы обезопасить страну, Рэйли пришлось держать ее в ежовых рукавицах. Брожение новых идей может так легко подорвать нашу с таким трудом завоеванную стабильность.
Так что Комус, возможно, нуждался в здравомыслящих людях больше, чем когда-либо прежде, по крайней мере так казалось на первый взгляд. Но он не очень старался найти их. Вместо этого Комус все время пытался подавить инакомыслящих. Вся молодежь, пропагандирующая новые идеи, должна контролироваться. Независимо от того, насколько далеко они зайдут в своих лозунгах и идеях, пусть даже тайно, они могут угрожать социальному порядку, на котором держатся Рэйли и Комус. В этом случае они никогда не должны получить образование и приобрести навыки борьбы с властью. Рано или поздно психографы выявят недовольных, и по линии Комуса полетят указания.
Например, Джон Смит провалил вступительные экзамены в Калифорнийский технологический институт.
Или Мэри Джонс не годится для обучения в Университете Джона Хопкинса.
И даже если Джон и Мэри знали, что они на сто процентов владеют необходимыми знаниями, как они пойдут против режима? Ну, подумал я, никто никогда не утверждал, что система совершенна. С другой стороны, давайте не будем притворяться, что мы изо всех сил стараемся привлечь нужных нам людей на ту работу, на которой они будут наиболее продуктивными и достигнут наилучшего результата в кратчайший срок.
— А теперь расскажи мне об обратной стороне медали, — попросил я. — Ты упомянул, что эта театральная работа может быть немного опасной. Как же так?
Пока он нарочито закашлялся, что-то в моем сознании начало сжиматься. Я стал размышлять. Это старый знакомый Тед. Он не собирается говорить правду сейчас, но часть того, что он скажет, будет правдой. И я смогу определить, где правда, а где ложь, если буду слушать внимательно. Как ни странно, это меня не рассердило. Это был Тед Най — плохое вперемешку с хорошим, впрочем, как у всех нас.
— Театральный проект — большая операция, — сказал он. — Важная. От этого многое может зависеть, если не все. У нас есть некоторые опасения в настроениях определенных слоев населения в некоторых штатах, куда ты будешь направлен.
— Все нормально. Назови место.
Он помедлил. Затем, почти зажмурившись, словно это слово причинило ему боль, он сообщил:
— Калифорния.
— Хорошо, Калифорния. — Затем я быстро все обдумал и возмутился: — Что? Калифорния?
Где-то в глубине моего сознания внезапно распахнулась дверь и с грохотом захлопнулась. Сквозь нее я мельком увидел... что-то, чего не мог вспомнить. Что-то как будто во сне. Человек по имени Комус склонился над моей кроватью и сказал, что я направляюсь в Калифорнию.
Откуда мне было это знать, даже во сне? И был ли это вообще сон?
— Что ты знаешь о Калифорнии? — подозрительно спросил Най.
Я его не слушал. Его вопрос озадачил меня, и мне нужно было время, чтобы осмыслить сказанное. Неужели не так давно кто-то в моем вещем сне действительно наклонился и прошептал что-то мне на ухо, пока я спал? Отчасти это имело смысл. Но только отчасти. Остальная часть внушенного ему, включающая смерть Комуса и таинственное использование чего-то под названием антик — нет, это вызывало усмешку. Неужели он действительно сказал что-то про античную эпоху?
Я произнес это слово, пробуя его на слух:
— Антик, — проговорил я. — Забавно.
В парилке будто завертелся бешеный вихрь, и Тед Най стремительно наклонился надо мной, тряся за плечи.
— Что ты сказал? Ответь мне, Говард! Что ты знаешь об Анти-Коме? — Его маленькие глазки, горящие и тревожные, буквально сверлили меня.
— Отпусти. Прекрати, Тед. Я ничего не знаю.
Он снова встряхнул меня.
— Я все слышал. Расскажи мне, что ты знаешь об этом!
— Я ничего не знаю, — повторил я, сел и оттолкнул его. Сознание постепенно возвращалось ко мне, а его возбуждение казалось неуместным. — Во имя всего святого, — спросил я, — что такое Анти-Ком?
— Это ты сказал, — обвинил он меня. — Твои слова.
— Я сказал — антик. Это ничего не значит. Это просто часть моего безумного сна. Ты напомнил мне об этом. О чем ты говоришь, Тед? Что происходит?