Мгновение она выглядела ошеломленной. Потом снова закричала. Я с ревом повалил ее на землю без всяких усилий. У меня достаточно мощный голос. Когда я говорю, а тем более кричу, я не оставляю ни единого шанса другим.
— Заткнись и слушай! Замолчи, черт бы тебя побрал! Дай мне сказать!
Она моргнула. Гатри легонько встряхнул ее, и у нее перехватило дыхание. Я оглядел труппу. На мгновение мне показалось, что все они набросятся на меня. В тот момент я надеялся, что так оно и будет. Но теперь у меня была сцена, и я позволил дикому презрению в голосе звучать ясно, стараясь говорить быстро, прежде чем женщина снова начнет кричать.
— Теперь у вас есть шанс, — начал я, холодно переводя пристальный взгляд с одного лица на другое. — Решайте сами. Вы мне не нравитесь. Я не хочу работать с вами. Я люблю работать с актерами, которые понимают меня, а вы в их число не входите. Но я обещал сделать эту работу и сделаю, по крайней мере, очень постараюсь. У вас не было и больше никогда не будет такого шанса. Я не могу силой заставить вас работать со мной. Но если вы хотите чего-то достигнуть, то будете подпрыгивать, как тигры на арене цирка, когда я буду щелкать кнутом. Я буду гонять вас, как рабов. И за неделю вы узнаете от меня больше, чем за всю свою никчемную жизнь. А теперь решайтесь. Сейчас же! Не заставляйте меня ждать. Да или нет? Ты! — И я ткнул пальцем в парня с обожженной рукой.
Он мучительно нянчил запястье, и его тяжелое красивое лицо было бледным от шока. Он облизнул губы, взглянул на рыжеволосую женщину и неуверенно произнес:
— Все не так просто. Давайте проголосуем. — И он оглядел остальных.
Я увидел, как у рыжеволосой женщины перехватило дыхание, и быстро сказал:
— Хорошо, — и перевел их внимание на пострадавшего, обратившись к рыжей, — его руку нужно перевязать. Ты можешь оказать помощь? Ты успокоилась?
Она нетерпеливо затряслась в объятиях Гатри.
— Хорошо, Гатри. Отпусти, отпусти!
Я кивнул ему. Она отряхнула платье быстрыми сердитыми движениями, откинула назад темно-рыжие волосы и бросила на меня полный ненависти взгляд, прежде чем повернуться и побежать к одному из грузовиков. Она вернулась через несколько секунд с аптечкой первой помощи, и с тех пор была слишком занята обожженной рукой, чтобы представлять для меня угрозу, хотя я внимательно следил за ней.
— Сначала я хочу знать ваши имена, — сообщил я. — Ты! — и я указал на седовласого мужчину, который переминался с ноги на ногу по другую сторону стола. Он все еще стоял, настороженно наблюдая. Слегка удивленный, он проговорил:
— Ну, вы же меня знаете, мистер Рохан. Хенкен. Под Хенкен. А вот и Эйлин. Эйлин, ты помнишь Говарда Рохана?
Пожилая Офелия похлопала по своей маленькой музыкальной шкатулке, которая тихонько напевала сама себе сквозь всю эту суматоху.
— О да, — пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь. — О, я помню Рохана...
— Меня зовут Гатри, мистер Рохан, — быстро сказал Гатри.
Я кивнул ему, и он добавил, махнув рукой в сторону рыжеволосой женщины, работавшей над моей жертвой:
— Полли и Рой Копли. — Женщина глазами выстрелила в меня порцией яда, а ее муж просто кивнул.
Осталась только девушка. Я не хотел знать ее имени. Сейчас я думал только о вкусе виски и о том, как сильно хочу его. Возбуждение постепенно угасало во мне.
— Меня зовут Кресси Келлог, мистер Рохан, — послышался чистый низкий голос.
Я бросил на нее равнодушный взгляд и кивнул. Она ничего не могла поделать с тем, как выглядела. Во всяком случае, не очень много. Бедная Миранда, вспомнил я с болью и сожалением.
Мы стояли в молчании примерно столько, сколько нужно, чтобы сделать два вдоха и выдохнуть снова, и все настороженно смотрели друг на друга. Наступил конец первого раунда. Но не конец битвы. Они бросили вызов. Я принял его. Полагаю, у них были веские причины не любить меня. Может быть, чтобы негодовать из-за того, что им не удалось сразу обуздать меня. Моя репутация в театральных кругах была не самой хорошей. Но я, опустившийся на самое дно, все еще был намного лучше, чем они когда-либо будут в своих лучших проявлениях...
Я не могу заставить их полюбить меня, сердито подумал я. Но я в состоянии заставить их ненавидеть меня. И я это сделаю.
— Ладно, господа артисты, — сказал я, стараясь придать своему голосу твердость. — Об этой пьесе...
Полли Копли отвлеклась от перевязки запястья Роя Копли. Были ли они мужем и женой? Она выглядела старше на добрых десять лет.
— Забудь о пьесе, Рохан, — пробормотала она. Ее голос был хриплым, сильным и хорошо поставленным, а сердитые голубые глаза сверлили меня. — Мы не будем ставить спектакль. Труппа Суонна распущена.