Она подняла на него брови, одарила меня безразличной улыбкой и сказала:
— Хорошо, намек поняла.
Гатри постоял немного, глядя ей вслед, и на его лице снова появилась прежняя печаль. Было любопытно, как она заставила нас обоих чувствовать себя грустными в этот момент. Но когда он повернулся ко мне, грусть в его взгляде моментально была вытеснена волной гнева. В ответ я тоже испытал к нему нечто подобное, только подкрепленное горячей уверенностью в правоте своих действий. Я повернулся лицом к экрану телевизора, когда он включил его громким нетерпеливым щелчком кнопки.
Пространство растворилось перед нами. Мы окинули взглядом скалистые горы, пролетели через великие равнины, перепрыгнули через Аппалачи, и не входя в двери, внезапно оказались внутри Комус-Сити, штат Нью-Йорк, разговаривая с неуступчивыми секретаршами, которые продолжали нас переадресовывать к другим таким же непреклонным. Наконец последний оплот обороны сдался, и на экране появился Тед Най.
Рассеянный и раздраженный он посмотрел на меня через заваленный бумагами стол. Его глаза глубоко запали в темных кругах на маленьком морщинистом лице. Он выглядел так, словно не спал целую неделю.
— Какого черта тебе надо? — раздраженно спросил он. — Говори быстрее. У тебя есть одна минута.
Я слышал, как два его аппарата связи жужжали и мигали, скрытые из виду, а в комнате раздавались голоса, в которых слышались истерические нотки. Дела в Комус-Сити шли не слишком хорошо. Перекрывая голоса, я услышал один отчетливый писк и ухмыльнулся, осознав, что по крайней мере один житель сердца Империи чувствовал себя сегодня довольно хорошо.
— Есть что-нибудь новое по Анти-Кому? — небрежно спросил я.
Най хмуро посмотрел на меня, стукнул кулаком по столу и взял свой наушник, как я и надеялся. Теперь, если только за ним не наблюдали люди, читающие по губам, все, что я скажу, останется совершенно конфиденциальным.
— Продолжай, — отрывисто сказал он. — Что у тебя есть?
— Хорошая новость. Если ты беспокоишься о том, что Анти-Ком в ближайшее время перейдет к активным действиям, то можешь расслабиться. Сегодня утром при моем участии было взорвано одно из его важных подразделений. Восстановление займет некоторое время, если только у них нет запасного.
Его маленькое напряженное личико медленно расслабилось под густым румянцем.
— Что тебе еще известно? Расскажи мне, как это случилось. Говори быстро.
Я рассмеялся. Беспечная уверенность, которую я излучал, была пьянящей, как спиртное. Теперь он был у меня в руках. Я поймал удачу за хвост. Я рассказал ему все, опуская подробности. Он слушал очень внимательно, покусывая кончик карандаша и наблюдая за мной, как будто мог заставить меня говорить быстрее лишь усилием своей воли.
Когда я закончил, он заявил:
— То есть, ты точно не знаешь, что сверток был тем, о чем ты подумал?
Он почти с истерикой умолял меня сказать: «Да, я уверен». Рука, державшая наушник, задрожала у его щеки.
— Я знаю, что думаю, — сказал я. — Я видел, как они четко действовали, как справлялись с обстоятельствами. Что они чувствовали, когда им пришлось его взорвать. Нет, я не могу поклясться, что это был Анти-Ком, но я знаю, кто может рассказать больше, чем я. Тот типчик с седыми волосами, которого я захватил и передал для ареста вашим ребятам. Он был главным. Похоже, он знает об организации все. Пропусти его через психоанализ под сывороткой правды — пентоталом, а потом расскажешь мне.
Най стукнул карандашом по зубам. Затем, не говоря больше ни слова, он протянул руку и выключил экран. Он быстро отвернулся, когда изображение превратилось в точку, которая с бесконечной скоростью удалялась на другую сторону континента.
Я посмотрел на Гатри и усмехнулся.
— Разбуди меня, когда он перезвонит, — буркнул я. — Я собираюсь наверстать упущенное во сне. Если повезет, я снова проснусь богатым человеком.
Я вышел, ступая уверенным шагом. Я знал, что это сработает именно так, как я и говорил. Я не мог потерпеть неудачу. Актеры посмотрели на меня, когда я проходил мимо, но я только кивнул. Сейчас не они занимали мои мысли.
Когда я засыпал на койке, лицо Элейн смутно всплыло в моем сознании. Лицо седовласого перекрыло его, как изображение на киноэкране. Я попытался представить себе, что они сейчас думают и чувствуют. Что все эти события могут значить для повстанцев. Что это может значить для всех нас. Меня это не тронуло. Я сделал то, что должен был сделать. Я знал, чего хочу.
Сон засосал меня в водоворот небытия, и все мысли сжались, как Тед Най, до сияющей точки, которая затем исчезла.
Глава 21