Через тридцать секунд кто-то сильно встряхнул меня. На меня смотрел Под Хенкен. Я никак не мог понять, как он умудрился так быстро загримироваться в ярко розовый цвет с нарисованными черными морщинками в уголках глаз. Во-первых, на это не было времени. Я видел, как он играл в карты за столом меньше минуты назад. Но за ним дверь грузовика обрамляла голубые сумерки с деревьями, колышущимися на легком ветру.
— Гатри хочет, чтобы вы как можно быстрее пришли к нему в грузовик, — доложил Под. — У него для вас какое-то сообщение. Он просит поторопиться. В любом случае, пора просыпаться. До спектакля осталось меньше часа.
Одурманенный сном, я ощупью пробирался через лагерь. На какое-то мгновение мне показалось, что Тед Най каким-то образом телепортировался за пять тысяч километров меньше чем за минуту и теперь сидит в фургоне, возбужденно жестикулируя. Но это было всего лишь его изображение на экране. Как только он увидел меня, сияющая улыбка от уха до уха отразилась его на лице. Он заговорил прежде, чем я успел открыть рот.
— Ты сделал это, Говард! — воскликнул он. — Бог любит тебя, ты это сделал! Мятежник выложил все, что знал, а знал он многое.
— Значит, это было Анти-Комовское подразделение, — сказал я, ничуть не удивившись.
— Его значительная часть. Один из последних отрядов. Говард, теперь они у нас в руках. Если повезет, мы их быстро переловим.
— Что значит «повезет»? — поинтересовался я, потирая лицо, чтобы окончательно избавиться от сонного тумана.
Я не мог отделаться от ощущения, что это было продолжение нашего последнего разговора, закончившегося всего несколько секунд назад. Время, казалось, сделало большой скачок, и я еще не догнал его.
— Разве Анти-Ком не уничтожен полностью? Разве все еще не кончено?
По лицу Ная пробежала тень.
— Ну, не совсем так. Еще нет. Нам все еще нужна твоя помощь, Говард. И, между прочим, я был совершенно не прав тогда, когда запретил тебе вмешиваться в события. Теперь ты можешь назвать собственную цену. Ты проделал работу, на которую не способен ни один из моих опытных людей. Я все думаю... — тут он замолчал и посмотрел на меня прищуренными глазами. Он казался озадаченным. — Говард, как ты узнал?
— Узнал что? — я почувствовал, как что-то тревожно зашевелилось у меня в голове.
Он покачал головой.
— Я даже не знаю, о чем спрашиваю. Ты каким-то образом попал прямо в цель. В точку. С самого начала, когда ты с труппой приехал в Сан-Андреас, а не в какой-то другой город в этом районе. Как ты узнал, что штаб заговорщиков в Сан-Андреасе?
— Ты веришь в счастливый случай? — спросил я.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Нет, Сан-Андреас был просто отправной точкой для вас. Но ты сразу добился таких результатов. Я... Говард, может, тебе помог кто-то из актеров?
В глубине моего сознания зазвенел колокольчик — будь осторожен, Рохан. Я попытался уйти от прямого ответа.
— Вот что я могу тебе сказать. Полагаю, это удача. Это должно было случиться с кем-то, и этот кто-то оказался мной. Это все. Почему ты говоришь, что Анти-Ком еще не уничтожен? Разве мой пленник не все вам выложил?
— Нет, он рассказал только о той части, которую курировал. Он не мог сказать нам о полной структуре Анти-Кома и где его главный штаб. Эти мятежники ведут себя очень осторожно. Каждый знает ровно столько, сколько ему положено. Они умны, но недостаточно. Не совсем. Если повезет, мы их поймаем. Вот тут-то нам будет нужна твоя помощь, Говард.
Я осторожно погладил лицо, так как мои порезы и синяки болели. Сегодня вечером мне предстояло немало потрудиться над наложением грима. Я проговорил:
— Продолжай. О какой конкретно помощи ты просишь?
— Сегодня вечером ты поставишь свою пьесу точно так, как она написана. Понимаешь? Именно так. А завтра я изменю твой маршрут. Судя по тому, что рассказал твой пленник, Карсон-Сити — это основной рассадник. Мы собираемся проверить его слова всеми доступными методами, какими располагаем. Мне надо, чтобы завтра вечером на спектакле собрались все мятежники. Я предоставлю право тебе решать, как это сделать. Это очень важно. Что ты можешь мне сказать на это?
Я уклончиво ответил:
— Конечно. Попытаюсь что-нибудь придумать. Но почему, Тед? Почему мы должны ставить пьесу слово в слово, не допуская импровизации? Я не понимаю...
— Просто делай, как я говорю. Не морочь голову. Я все объясню тебе позже, когда мы победим.
Мы настороженно посмотрели друг на друга. О чем он думал, я не знаю, но в голове пронесся небольшой вихрь мыслей. Мне пришлось отвечать на его вопросы уклончиво. В его глазах все выглядело так, как будто я знаю больше, чем на самом деле. Также естественно он дал понять, что наши спектакли имеют какое-то скрытое предназначение для борьбы с мятежниками в Калифорнии.