— Чертова баба что-то знает, — хмуро сказал Рух, когда маэвы остались далеко за спиной.
— Или делает вид, — пробурчал Захар. — С этими шаманами хер разберешь. На одного настоящего шарлатанов пяток.
— Ну не скажи, сотник, — возразил Чекан. — Помнишь Якушку Шапанина? Мы однажды с ним к колдуну маэвскому завалились по пьяному делу. А он прямо серьезный такой, весь коростой и лишаями зарос, из носа сопли текут, зубов нет, сразу видать, понимает в нечистых делах. Нагадал Якушке, что никакое вражье железо его не возьмет. И как в воду глядел.
— Постой, — насупился Захар. — Якушку убили в прошлом году. Я сам лист похоронный подписывал.
— Убили, — подтвердил Чекан. — Да только не железом взяли его. Провалился в ловчую яму, напоролся на колья. Вытащили, а он еще живой был, пузыри кровавые надувал. Смекаете? Никакого железа.
— Я такой клятни сколько хошь нагадаю, — фыркнул Бучила.
— Да взаправду все! — обиделся Чекан. — А вот еще случай был…
— Тихо, — оборвал Захар. Саженях в ста на дороге маячили четыре маэва. Высокий мускулистый воин окрикнул их и жестом велел подойти. Ситул, взявший роль переговорщика на себя, перебросился с сородичами парой обрывистых фраз и сказал:
— Дальше прохода нет. Вожди продолжают совет.
— Скажи, Лесная стража хочет поговорить, — велел Захар.
Ситул заспорил с высоким, оживленно жестикулируя. Наконец другой маэв, помоложе, вскочил на коня и унесся прочь.
— Спросит разрешения у вождей, — пояснил Ситул.
— Ага, ща клятские вожди разрешат с нас шкуры содрать, — съехидничал Рух. Как ни крути, а было не по себе посреди леса и воинственно настроенных дикарей. Хер поймешь, чего им в головенки дурные взбредет.
— По сторонам приглядывайте, — предупредил Захар.
«Ну точно, это нас непременно спасет», — невесело подумал Бучила и, как было приказано, закрутил головой. Все при деле.
Молодой обернулся вихрем. Осадил пятнистую лошадь и что-то неразборчиво передал главному.
— Можем ехать, — с долей удивления перевел Ситул.
Лес поредел, солнечный свет навылет пробивал таинственно шумящий на ветру березняк. Тянуло костровым дымом. Открывшееся стойбище произвело впечатление. Огромный кишащий маэвами муравейник. Вместо земляных хижин шатры из шкур и навесы. Множество воинов, как мужчин, так и женщин, и еще больше коней. На глаз, примерно пара сотен нелюдей. Руху стало неуютно под взглядом желтых озлобленных глаз. Затея сотника нравилась ему все меньше и меньше, очень уж не хотелось пропадать ни за ломаный грош. Кто остановит маэвов, вздумай они отрезать парочку волчьих голов? Никто и не чухнется. Мало ли сколько народу пропадает в лесах? Молчаливая толпа смыкалась позади.
— Приветствую Лесную стражу! — на пути расслабленно стоял невысокого роста маэв. Тощий, жилистый, разодетый, как скоморох или сошедший с ума дворянчик средней руки, в некогда шикарный черный камзол, лоснящийся от грязи и жира, с остатками истрепавшегося кружева и серебряного шитья. Дополняли картину кожаные штаны, высокие сапоги и традиционная жилетка из волчьей шкуры. За широкий пояс с бляхой заткнуты небольшой топорик и зловещий десой, судя по всему, изготовленный из берцовой человеческой кости.
— Диар дуит, мэас. Мы пришли с миром. — Захар спрыгнул с коня и коротко поклонился, жестом велев остальным следовать за собой.
— Я Викаро, великий вождь славных карэсков, рад встретить Лесную стражу как старых друзей, — представился маэв. — Все земли вокруг принадлежат мне. Разделите с Викаро пищу и кров. О ваших лошадях позаботятся.
— Огромная честь, вождь. — Захар обменялся с маэвом крепким рукопожатием. — Я сотник Лесной стражи Захар Безнос, это мои люди.
Рух поправил под плащом тесак. Викаро произвел впечатление скользкого сукиного сына. Безопасней доверить волку охрану новорожденных ягнят, чем повернуться к такому спиной. Предупредить Захара? Так сотник и сам не дурак, знает, куда влез по самое не балуй.
— Мы спешили на большой совет, вождь, — сказал Безнос.
— Совет окончен, — величаво кивнул маэв, подходя к высокому шатру, расписанному хищными зверями и спиралевидным орнаментом. Двое зеленоликих держали открытым полог. — Слишком много старушечьей трескотни и слишком мало слов, достойных мужчин. Многие вожди разъехались, остались лишь верные Викаро и его делу.