— Вызывай скорую! — отчаянно вопила Дженни. — Быстрее!
Я побежал к телефону и взял трубку. Не зная номера скорой или полиции, набрал оператора.
— Постой! — крикнула Дженни.
Я обернулся. Поднимаясь вверх, тело Елены парило в воздухе. Конвульсии всё ещё продолжались, и вид её парящего над полом, судорожно дёргающегося тела и льющейся из израненных рук крови, сильно меня испугал.
Не уверенная в том, что нужно делать, Дженни отшагнула назад, прочь от Елены. Я обхватил Дженни и крепко обнимал её, пока тело девушки не приземлилось в очередной раз и судороги не прекратились. Её выпученные глаза закрылись, затем открылись вновь, уже нормальные. Елена облизнула губы и вздрогнула, когда вернувшийся в сознание разум ощутил боль в руках.
— Я в порядке, — сказала она слабым и надломленным голосом. — Со мной всё хорошо.
— Ты не в порядке, — твёрдо сказала Дженни. — Я вызову врача. И ты не уйдёшь из этого дома пока не полностью выздоровеешь.
Елена пробыла с нами месяц.
Пока не умерла.
Пока Дженни сидела в гостиной, я порубил цуккини и выбросил. Когда я подошёл взглянуть на неё она, выпрямив спину и положив руки на колени, сидела на диване боясь пошевелиться.
— Она снова здесь, — сказала Дженни.
Я кивнул.
— Что ей от нас нужно? Какого чёрта она от нас хочет? — Дженни внезапно расплакалась, её стиснутые в кулаки руки на коленях дрожали от отчаяния. Я поспешил обнять её и утешить. Она положила голову мне на плечо.
— Может, на этом всё, — сказал я. — Может этим всё закончится.
— Ты знаешь, что на этом не закончится! — Дженни посмотрела на меня с яростью.
Удерживая её в объятьях я ничего не ответил, и так мы просидели очень долго.
В доме вокруг нас, мы слышали шум.
Она умерла внезапно. Елена уверенно выздоравливала и повторных эпизодов не было. Она помогала Дженни по дому: мыла посуду, убиралась, работала в саду. Она немного раскрылась, хоть и не была особо разговорчивой, и мы узнали её. Елена была доброй, честной, умной девушкой, с большим потенциалом. Нам обоим, Дженни и мне, она очень нравилась.
Вот почему её смерть была таким потрясением. Мы ездили в город за продуктами, и Елена поехала с нами. Мы купили всё что нужно и почти доехали до дома, когда я услышал с заднего сиденья тихое рычание. Посмотрев в зеркало заднего вида, я ничего не увидел. Краем глаза заметил, что Дженни обернулась.
— Елена? — спросила она.
— Всё нормально, — ответила девушка. — Ничего не случилось. — Её голос казался слабым и неестественным, и я подумал о ночи, когда у неё были судороги.
И когда она парила в воздухе.
Врачу об этом мы так и не сказали. Не знаю точно почему. Мы даже между собой это не обсуждали, и я думаю, что возможно Дженни пыталась притвориться самой себе, что на самом деле этого не было. Я понимал больше и внезапно почувствовал, как во мне нарастает страх.
Свернув на длинную, грязную, подъездную дорогу ведущую к нашей ферме, я услышал, что задняя дверь открылась.
— Останови машину! — крикнула Дженни.
Я нажал на тормоз, резко припарковал автомобиль и выскочил наружу. Елена лежала на земле. Дженни и я побежали туда, где она лежала.
— Елена! — сказал я, и склонился над ней.
Её глаза безумно расширились, и черты лица исказило то самое выражение бессмысленного помешательства.
— Я достану тебя, ублюдок, — сказала она, и голос её мало отличался от шипения. — Я всех вас достану, засранцы.
Её напряжённое тело было неподвижным. Дженни потянулась проверить пульс. Она схватила Елену за руку и покачала мне головой. Её лицо было белым от потрясения.
Я был озадачен и сбит с толку, но сказал Дженни подогнать машину к дому и вызвать полицию, пока я побуду с Еленой. Она запрыгнула в машину и уехала, скользя шинами в облаке пыли. Я разглядывал девушку. Отчасти, я ожидал, что она взлетит и распадётся перед моими глазами, сделает что-нибудь странное и ужасающее, но её безжизненное тело неподвижно лежало на земле.
Приехала полиция и коронёр, тело Елены кремировали. Ни её семью, ни друзей, мы найти не смогли, полиция — тоже; и мы развеяли прах Елены позади фермы, на холме, где она любила лежать и разглядывать облака.
Я знал, Дженни права. На овощах это не прекратится. Это не прекратится никогда. Меня тоже переполняли чувства страха и ужаса, но Дженни нуждалась в поддержке, и я изо всех сил старался их скрывать.
В первый раз это случилось через несколько лет после смерти Елены. В тот день мы могли видеть ветер. Он был прозрачным, но видимым и закручивался в небе, следуя извилистыми путями в никуда. Мы, с изумлением наблюдая за ним, сидели на улице. Движимые видимым ветром, над нами быстро двигались несколько облаков, вращаясь и сближаясь.