Я решила проверить все лично. Прикинусь клиентом и загляну, так сказать, на огонек. Заодно прочувствую, что и как.
Пройдя каких-то пять метров до входа в химчистку, я уже дрожала с ног до головы. Единственная в моем гардеробе куртка, которая и была сейчас на мне, на самом деле армейская. В большинстве случаев очень даже неплохо греет, но сегодняшний день в список упомянутого большинства не входил. Ветер проникал сквозь поры ткани, впивался, словно лезвиями, в кожу и хлестал по костям. Влажный воздух сгустился, и угроза превратиться в ледышку стала вполне реальной.
Мне нужно было спешить, раз уж я планировала добраться до дома раньше, чем замерзну до смерти. Однако была и еще одна причина. Я должна была успеть одолжить машину у Мэйбл. Мэйбл – моя соседка, водительского удостоверения у которой нет уже лет десять. И все же она сохранила машину мужа, чтобы дважды в неделю ездить в церковь. К сожалению, спать она ложится рано, а уж если заснет, ее и из пушки не разбудишь.
Проверив часы работы химчистки, я толкнула дверь. Никакого колокольчика не было, поэтому мой визит никакими звуками не огласился. Пока был шанс, я решила хорошенько осмотреться. На первый взгляд, химчистка выглядела вполне себе легальной. Но так же выглядела и сумка от «Луи Виттон», которую я купила на парковке «Уолмарта» у чувака по имени Скутер. Не говоря уже о «ролексах».
На автоматической вешалке за столом висела одежда в чехлах. Не очень много, но достаточно, чтобы все выглядело правдоподобно. На самом столе стоял кассовый аппарат, рядом с которым лежала стопка квитанций. Компанию им составляла чашка с пишущими ручками. На стене справа от меня висела лицензия в рамке, а слева на мягком красном стуле сидел огромных размеров здоровяк.
Заметив его, я от неожиданности подскочила. Как можно было не увидеть его сразу? Бога ради! У него же каждый бицепс с мою талию в обхвате!
Сложив газету, которую он только что читал, здоровяк встал на ноги. Мышцы у него были такими большущими, что руки просто-напросто не опускались по бокам. Интересно, как он справляется с туалетной бумагой? Знаю-знаю, нездоровое любопытство, но все-таки…
Мужик обошел стол и уставился на меня холодными серыми глазами. В такой неловкой тишине мы и простояли целую вечность. Короткие темные волосы завершали грозный вид. А вид был таким потому, что мужик практически испепелял меня взглядом.
Едва я открыла рот, чтобы что-то сказать, здоровяк спросил с капитальный русским акцентом:
- Чего пр-р-ришла?
А вдруг я потенциальный клиент? Не странновато ли приветствие? Клянусь, не поумерит пыл – оставлю негативный отзыв на «Йелпе».
- Я… Мне нужно кое-что постирать.
К столу подошла женщина, старше здоровяка и намного ниже, но такая же крепкая.
- Чего пр-р-ришла? – спросила она с тем же акцентом.
Какого черта? Я осмотрелась по сторонам. Неужели адресом ошиблась? Но нет же. Вывеска и все остальное ясно говорили о том, что здесь находится химчистка.
Я снова повернулась к женщине:
- Мне нужно кое-что постирать.
- Што? – уточнила она и стала отодвигать здоровяка в сторону.
Вот только так далеко я не заглядывала, а значит, нужно было срочно придумать, что именно мне нужно сдать в химчистку. Однако единственным, что я могла с себя снять и не убедить Шварценеггера в тоске по мужикам, была моя куртка. Чудесная, теплая, мягкая куртка, которую подарила мне одна бездомная леди за маленький стриптиз.
На самом деле, все не так плохо, как кажется. Видите ли, я искала подработку, и мне нужно было мнение со стороны.
Спину обдало порывом холодного ветра – в химчистку вошли еще двое мужчин, остановились позади меня и стали тихонько переговариваться. Я рискнула оглянуться. На обоих были дорогущие темно-серые костюмы. В руках один из них держал кожаный портфель и огрызок квитанции. Он кивнул своему товарищу и резким, хамоватым тоном обратился к женщине, а я едва-едва уговорила глаза не вылезать из орбит.
Он говорил на русском. На русском, блин! И я поняла каждое сказанное слово. А именно:
- Что она здесь делает?
Я ошеломленно застыла. Восемь. Я знаю восемь языков. Да я долбаный гений! Поскорее бы все рассказать Куки! Ну правда, кто говорит на восьми языках? А вдруг я знаю какие-нибудь еще? Вдруг говорю на исландском, арабском или суахили?
Повернувшись к мужчине, я поинтересовалась: