- Вот ты где! – воскликнула подруга, словно искала меня долго и нудно. – Серьезно, тебе нужно купить телефон. Я думала, ты еще в доме.
- Не-а.
Пока Куки не открыла двери, я нервно переминалась с ноги на ногу, а потом буквально нырнула в машину.
- Что-то случилось, солнце? – спросила подруга, когда залезла за руль.
- Нет, все путем. – Ну почему она еще не завела двигатель?
- Ты крик слышала?
- Нет. Разве кто-то кричал? Странно.
- Очень странно, - подозрительно сощурилась Кук.
- Предлагаю поесть где-нибудь подальше отсюда. На Манхэттене, например.
Рассмеявшись, она наконец завелась и стала сдавать задом.
- Не ближний свет. Может, махнем в Тарритаун?
- Согласна.
Всю дорогу до ресторана мы проболтали. Ресторан на самом деле был всего лишь крошечной забегаловкой с умопомрачительной едой. Мы нашли его совершенно случайно, когда ездили покупать босоножки. По снегу.
Внезапно Куки посерьезнела:
- Ты расскажешь мне, что там произошло, или как?
Ужасно хотелось провести с ней весь вечер и выложить как на духу все свои грязные секреты, но разве могла я так поступить с Куки? Как можно познакомить кого-то с миром, который вижу только я, и ждать, что человек не изменится? Что это никак на нем не отразится? Не говоря уже о том, что Куки вряд ли мне поверит.
К тому же у меня имелись кое-какие подозрения. Пусть я купилась на историю о подруге Чарли, которая внезапно исчезла, но все равно оставалось ощущение, что Куки чего-то не договаривает. Что знает больше, чем делает вид. Если мои подозрения не беспочвенны, то я, ей-богу, получу все ответы.
Существует один верный способ вытащить из кого-то нужную информацию. Угроза физической расправы.
Однако я решила начать с переговоров. Если не сработает, тогда уже и расправой не побрезгую.
- В общем, я тебе все расскажу, если ты отплатишь мне тем же.
Куки сразу занервничала, а потом изобразила фальшивую широченную улыбку:
- В смысле?
Я подалась ближе:
- Ты что-то знаешь. Обо мне. Даже не отпирайся.
- Чего? – Она расправила на столе салфетку. – Понятия не имею, о чем ты.
- А я думаю, очень даже имеешь. – Я подняла нож и угрожающе процедила сквозь зубы: - Не играй со мной, зараза, иначе порежу на мелкие кусочки.
Куки ахнула, прижала к груди руку и глубоко задышала.
- Нет, пожалуйста! Клянусь, я ничего не знаю!
Вот гадство. Я разочарованно вздохнула:
- Ты даже не испугалась.
- Еще как испугалась, - кивнув, заверила меня Куки.
- Господи, да не ври ты! – Я бросила нож на стол. – И близко не испугалась.
Подруга помолчала, пожевала губу.
- Испугалась, правда.
- Ты самая худшая на свете актриса.
Она стыдливо опустила голову.
- Это точно. Всегда играла ужасно. А однажды меня даже прогнали со сцены.
- На Бродвее?
- В детском саду.
- Блин, это… жестоко.
- Да нет. Все не так плохо. Мой агент разрешил мне уйти из шоу-бизнеса.
- У тебя был агент? В детском саду?!
- Ну, сама она в садик не ходила. Это была моя мама. Много лет она работала агентом по поиску талантов в Голливуде.
- Твоя мама работала с актерами?!
- Ага.
- И позволила тебе уйти?
- Из профессии, а не из дома.
- Кук, мне очень жаль.
- Не стоит. – Она погладила меня по руке, чтобы успокоить. – Поверь мне, это к лучшему.
- И все-таки, почему ты не испугалась? Я же вполне могу оказаться серийным убийцей.
- Уверяю тебя, никакой ты не серийный убийца.
- Тебе-то откуда знать? Даже я, черт возьми, этого не знаю.
- А я знаю.
Эти слова вернули меня к тому, с чего я начала. Я опять наклонилась вперед, несколько секунд помолчала, чтобы сгустилось напряжение вокруг нас, а потом спросила:
- Ты знаешь, кто я?
Губы Куки рефлекторно сложились в тонкую линию, а потом как будто расслабились.
- Да, - сказала она, словно смирившись, и по моей спине пронесся ток. – Ты моя лучшая подруга.
Она не соврала, но я не об этом спрашивала.
- Как меня зовут?
- Сегодня тебя зовут Джейни Доэрр. Но я не знаю, кем ты будешь завтра или на следующей неделе. Одно могу сказать точно: кем бы ты ни была и кем бы ни оказалась, я всегда буду тебя любить.
И снова она сказала правду. Я поникла под весом рухнувшей надежды.
- Солнце, ты думаешь, я знаю, кто ты такая на самом деле?
Я пожала одним плечом, потому что пожать двумя не было сил.
- Знаешь?