Засел бы за написание трактата «Тысяча и один способ заставить всех себя ненавидеть: стопроцентная результативность представленных методик подтверждена многолетним личным опытом». Головокружительный успех у широкой читательской аудитории был бы обеспечен…
Почти бесшумно отворив входную дверь, гриффиндорка настороженно огляделась. В доме было как-то подозрительно-слишком тихо. Обычно Малфой «приветствовал» ее какой-нибудь неуместной колкостью или беспочвенным язвительным комментарием, но его в гостиной не оказалось, что было даже немного удивительным. При других обстоятельствах Гермиона бы, напротив, вздохнула с несказанным облегчением и отправилась бы заниматься своими делами, но сейчас очевидные нарушения в строгой последовательности становящихся типичными сценариев стали причиной появления большого нервного комка, моментально вставшего поперек горла. Она упорно гнала любые околоподобные мысли прочь и делала все возможное для того, чтобы никогда не думать об этом, но вероятность однажды вернуться домой и обнаружить два хладных трупа все же продолжала существовать вне зависимости от ее желания… Ну или даже три. Трупа. Если она снова встанет на защиту Малфоев, и ей не слишком-то повезет.
Если это какой-то идиотический розыгрыш, то я его прикончу собственноручно…
Когда гриффиндорка поняла, что дверь в ее комнату на втором этаже приоткрыта (а она неукоснительно-предусмотрительно закрывала свою спальню перед уходом просто на всякий-мало-ли-случай…), то сразу же потянулась к заднему карману джинсов и резким движением вытянула оттуда волшебную палочку. Наверху точно кто-то был. Она определенно слышала какое-то приглушенное и невнятное бормотание, но никак не могла разобрать эту полубредовую нечеткую речь. Этот «кто-то» никак не мог быть Малфоем, потому что тот вряд ли решил бы прибраться в ее комнате, пока Гермиона дышит свежим воздухом. Когда она осторожно подкралась к лестнице и тихонько поднялась на несколько ступенек, стараясь производить как можно меньше шума, в спальне и вовсе начала твориться какая-то дьявольщина, будто бы кто-то распахнул шкаф и начал поспешно вытряхивать его содержимое на пол.
Пожиратели?.. Министерство?.. Где Малфои?.. Никаких следов борьбы… Что они пытаются здесь найти?..
Вскарабкиваясь на последнюю ступеньку и на цыпочках подбираясь к открытой двери, самоприведенная в полную боевую готовность Гермиона отчетливо понимала, что может увидеть вообще все, что угодно, но от невероятного зрелища, через пару мгновений открывшегося не на шутку перепуганному карему взору, у нее непроизвольно отвисла челюсть. Последняя невольно опустилась вниз практически синхронно с напряженной правой рукой, в которой обалдевающая Героиня Войны все еще крепко удерживала свою палочку. Ссутулившийся Малфой сидел на незаправленной постели гриффиндорки (покрывало было откинуто куда-то вбок, причем большая его часть валялась на полу), елозя обутой ногой по краю свежевыстиранной простыни. Вокруг него царил жутчайший беспорядок: повсюду валялись всевозможные книги, ее хаотично раскиданная одежда, избирательно сорванные со стен постеры, какие-то детские игрушки и много-много чего еще. Казалось, парой-тройкой минут ранее он с поразительным рвением зачем-то перевернул тут вверх дном все, что только можно было: верхний ящик с ее нижнем бельем был выдвинут настолько далеко, что рисковал выпасть из паза, а его содержимое…
Нет! Не может этого быть! Это получается, что… он… трогал…
— …грязная кровь! — Гермиона громко выкрикнула, буквально возопила это, практически не понимая смысла автоматически договоренной фразы собственного сочинения, не помня себя от трехметрового ментального фонтана эмоций, бьющего через край и затопляющего всю комнату ее праведным негодованием. Малфой моментально подпрыгнул на месте, поворачивая свою обросшую белобрысую голову по направлению к ней с такой неестественной резкостью, что она вроде бы даже услышала негромкий хруст его возмущенных такими опасными пируэтами шейных позвонков. По ходу всего этого действа обе его руки будто бы свело судорогами, потому что ее розовый детский дневник с разноцветной пони на обложке с громким шлепком упал на пол. Между тем переполненный кромешным паническим отчаянием взгляд так прытко носился по комнате, что воспаленные серые глаза, казалось, здорово рискуют покинуть насиженные орбиты.