Вообще-то, технически мы еще даже не…
— Га-га-га-га-га-р-р-ри… — приходилось прилагать поистине немыслимые, невообразимые, сверхчеловеческие усилия для того, чтобы выговорить— прогоготать это имя, которое, как ей казалось, она была больше недостойна произносить вслух даже по особо-исключительным праздникам. Если бы только Героиня не была такой высокомерной, самоуверенной, эгоистичной, напыщенной, чванливой, спесивой, заносчивой и зазнавшейся… Сукой! А еще стервозной, низкодушной и лицемерно-лживой дрянью в придачу… То она наверняка хотя бы раз задумалась бы над тем, куда задевался и как именно используется такой сверхценно-бесценный магический артефакт, как мало кому известная Карта Мародеров, на неутрату которой во время военно-боевых действий прямо-косвенно указывало очень многое. А если так, то… Почему бы ей и дальше не оставаться на хранении у прежнего владельца-обладателя? А если так, то почему бы ему не присмотреть-приглядеть, вернее, проследить за лучшей подругой детства и юношества, которая как раз спуталась-снюхалась с одним высокопотенциально представляющим для нее «жутчайшую» опасность слизеринцем? А если так, то почему бы ему не наблюдать за ней более пристально-тщательно после обеспокоенно-взволнованного: «ПЕРЕЕЗЖАЙ К ЛУНЕ! Сегодня же, прямо сейчас. Ты должна! Верь мне! Ради твоей же безопасности!»? А если так, то…
Сам найдешь меня… Да?.. Правда?.. Ну, во всяком случае, теперь ясно, как именно…
АхаХахаХахаАХахХаАХхавахХАХАХАХАХАхахахвВЫАххаХаахЗАвахахХ…Аха…
Че-е-е-е-ерт…
Я просчиталась...
Гарри знает!..
— Я ничего не знаю. Знаю только то, что Запретный Лес горит, и что Малфой был в Тайной Комнате с Деннисом Криви, пока точка с его именем не исчезла с карты. Ты ведь тоже там была… Вместе с ними… И поэтому я решил ни о чем не докладывать в Аврорат, пока не получу от тебя объяснений! — то, что Поттер еще не успел или, точнее, не захотел проинформировать обо всем Аврорат, подействовало на нее наиудивительнейшим образом. Будто бы кто-то посторонний приложил к ее вздыбленно-выгнутой колесом маленькой груди портативно-переносной дефибриллятор и доверил ей самостоятельное проведение реанимационных мероприятий. Будто бы это могло спасти ее… Хоть от чего-то. Мальчик-Который-Выжил немного нагнулся вперед, склонившись над распятой на земле Героиней, и она, наконец, осмелилась взглянуть ему в глаза. Насыщенно-зеленные и унаследованные от необычайно талантливой магглорожденной волшебницы Лили Поттер, они переливались и отсвечивали из-под стекол теперь уже ничем не замутненных круглых очков, насквозь пронзая ее своим… разочарованием?.. Два этих миндалевидных маяка нескрываемо осуждали, укоряли и изобличали ее, но это нисколечки не помешало ей рассмотреть в них душераздирающе-беспредельное отчаяние, которое взирало на нее из-под нахмурившихся темных бровей. — Я уверен, что только он один во всем виноват! И больше ни за что не позволю тебе покрывать эту слизеринскую падаль! Прошу тебя, Гермиона! Я ведь не желаю тебе плохого! Ты запуталась… И я тоже… Но мы можем вместе пройти через это!.. Ты должна рассказать мне все, как было, и тогда мы…
— Мне очень жаль, Гарри… Ты все равно никогда не поймешь, но я постараюсь объяснить… То, что произошло с бедным Криви… И с людьми Ульриха… Это ужасно! Но… Это был несчастный случай!.. — от того, что воспроизводил ее мерзко-гнусно кривящийся рот, хотелось потеряться без вести как минимум до скончания времен. И оставаться где-то там до тех самых пор, пока его взор не станет таким, как прежде. Не влюбленным, но любящим. Не горячим, но согревающим. Не восторженным, но одобрительным. Не заглядывающимся, но любующимся. Не раболепным, но верным. Однако… Всемогущественная Бузинная палочка, оставайся та целой и невредимой, как, впрочем, и починенный ею остролист с сердцевиной из пера феникса, даже совместными усилиями не смогли бы справиться в этой непосильно-невыполнимой задачей. А вот Коготь… Он, яростно-диким волчком вращающийся на голой земле поодаль и словно бы силящийся прыгнуть в арктически-холодную девичью ладонь, все еще мог кое-что исправить. К убийственно-сатирическому несчастью, даже ее неснимаемый Обливиэйт вряд ли бы подействовал на Избранного, который однажды успешно сопротивлялся вражескому Империусу… Но вот другие заклинания… — Гарри, пойми, я не могу… Я должна была защитить Малфоя! Драко ни в чем не виноват, ибо уже вообще не ведает, что творит! Он как несмышленый ребенок… Капризничает и проказничает. Его нельзя за это наказывать!.. Это я!.. Я не уследила за ним!.. Но обещаю тебе, что подобное никогда не повторится! — ее тихое-претихое пришептывание было удивительно-поразительно похоже на парселтанг, на котором Нагайна, прятавшаяся в нутре-утробе разложившегося засохшего трупа давно отправившейся в мир иной Батильды Бэгшот, изъяснялась с Гарри в Годриковой впадине прошлым Рождеством. Поттер не являлся змееустом со дня гибели частички души Тома Реддла, обитавшей в нем на протяжении стольких лет, но у нее все еще брезжила-теплилась крохотная надежда на то, что он, как и в тот раз, ничего не распознает и не заподозрит. Того, что прямо перед ним «предстала» настоящая змея, освежевавшая и выпотрошившая его Гермиону Грейнджер, и наскоро сшившая новенький очаровательно-элегантный костюм из ее мертвенно-бледной кожи, в котором с таким большим удовольствием и дефилировала уже несколько последних месяцев подряд. С той лишь малозначительной разницей, что у этой Нагайны тоже имелся мил-сердешный Наг, которого во что бы то ни стало и любой ценой нужно было спасти от жаждущего справедливого возмездия мангуста, нареченного отнюдь не Рикки-Тикки-Тави… — Я прошу, нет, умоляю тебя, Гарри! Пожалуйста!.. За все мои предыдущие заслуги… Просто позволь мне спокойно скрыться вместе с Малфоями! И клянусь тебе, что вы больше никогда о нас не услышите!..