Я видела свое будущее. Все УЖЕ случилось. Вот только не понимаю, как… Как же ты допустил все это?! Или же… Или… Ну, конечно! Ты просто не смог мне помешать…
— Нет, не верю… Нет! О, Мерлин!.. Как низко ты пала! В кого же он тебя превратил?! — мучительно-страдальческий воплекрик пронесся по коридору, и некогда родимое мужское лицо, обрамленное с далекого детства торчащими во все стороны темными непослушными волосами, на котором ею была изучена и запомнена абсолютно каждая морщинка, впадинка и щербинка, оправданно с того и небезосновательно с сего исказилось… гримасой. Насколько неподвижно застывшие чешуйчатые глазницы могли судить, в ней было всего и понемногу: неприязненной брезгливости, гадливого омерзения, антипатического отвращения, тошнотворной презрительности и чего-то еще… Ей никак не удавалось верно истолковать, как она ни старалась-пыталась, но… Примерно так же Избранный поглядывал на крылатых белянок, откладывающих яйца в огородной капусте. На платяную моль, изгрызшую новенький шерстяной свитер от миссис Уизли. На усатого таракана, взгромоздившегося на свеже-аппетитное заварное пирожное. Не приблизительно-похоже, а точно так же… Она смотрела на Драко… Почти всю свою сознательную жизнь. В последний раз — вскользь-мимоходом в Тайной Комнате, кажется. И как только восприимчиво-ранимому и трогательно-уязвимому ему удавалось выдерживать все это?.. Ах, ну, да! Истязая и убивая безвинных… — А я ведь почти набрался смелости признаться тебе!.. Гермиона! Я думал, что люблю тебя! Но ошибся!..
Ты рожден для того, чтобы быть принесенным в жертву… Ради нашего всеобщего блага!..
— Ни в кого он меня не превращал! Все это честолюбие, амбиции, гордыня… Зло… Во мне всегда ЭТО было! — вкрадчиво-кротко возразила Героиня, подбирая, подтягивая и изворачивая свое неподатливое кишкообразное туловище таким образом, чтобы оказаться на четвереньках. Ее почти не ощущаемые синюшно-фиолетовые пальцы с обстоятельной аккуратностью и прилежной скрупулезностью принялись складывать валявшуюся рядом и далеко не с первого раза подобранную ими Карту Мародеров. Сначала вдвое, потом вчетверо, затем вшестеро, и так до тех пор, пока утрамбованно-спрессованная бумага, побывавшая в стольких руках, что не счесть-перечесть, не поместилась в одну из миниатюрно-кукольных чашечек ее бюстгальтера. Необходимости в этом не было никакой, скорее, возымела действие автоматически-бессознательная привычка прятать от Малфоя то, о чем ему знать не следовало, и туда, куда он доступа пока еще не имел. В общем-то, это неблагодарное занятие было столь же напрасно-бессмысленным, как и бесплодные попытки зачерпнуть побольше воды прохудившимся ситом… — Просто рядом с тобой оно не могло проявиться в полную силу! А вот рядом с ним… АВАДА КЕДАВРА!!!