Она не знала, каким образом неистово вибрировавший Коготь оказался в ее машинально дернувшейся к нему поломанной руке. Болотно-карие змеиные глаза с вертикальной черной полоской продольного зрачка лишь успели зафиксировать тускло-зеленую магическую вспышку смертельного безотражательного заклятия, после чего Героиню сразу же чем-то придавило. Она долго барахталась, корчилась и извивалась под этим все еще теплым весом, пока, наконец, не вылезла из-под него и не поползла наверх по осклизло-покатому стоку…
* * *
— Кажется, я только что убила Гарри… Он там, внизу… Лежит…
— Ты вернулась! Наконец-то!.. Наконец-то… Наконец-то…
Малфоя неистово, безудержно, бешено била какая-то нервически-сумасшедшая дрожь. Она еще никогда прежде не видела его таким, но уже знала, что в совсем недалеком будущем еще не раз увидит снова. Все его вымученное тело сотрясалось, колотилось и противоестественно изламывалось, как у законченно-последнего зависимого, которому, к превелико-всевеликому сожалению, совсем не нужен был героин… По нему сверху-вниз и снизу-вверх беспрестанно прокатывалась зыбкая рябь ярко выраженного остервенело-маниакального психоза. По всей видимости, эти наэлектризованные высоковольтные импульсы заставляли его постоянно пребывать в движении: прошла от силы пара-тройка секунд с того момента, как она перелетела через порог Башни Старост, и за это время он успел подорваться с дивана, вцепиться в подлокотник, выпустить его и завести свои трусящие беломельные руки за спину, предварительно проведя ими по все еще слегка влажным после душа янтарно-платиновым волосам.
— И Ульриха тоже… И Пэнси... И остальных... Все они мертвы, Драко!
— Ты обещала! Ты сказала, что как только вернешься, то сразу же отдашься мне!..
Совсем другие очи, не навсегда закатившиеся темно-зеленые… Светло-серые. Почти не фигурально пожирали, поглощали и уплетали ее всю-целиком в режиме реального времени. Именно к ним она, спотыкаясь, падая и снова неосознанно проклиная неудобные туфли Паркинсон, так незамедлительно-безотлагательно кинулась сразу же после того, как с несметными-грехами-пополам выкарабкалась из раскрытого горба молчаливой одноглазой статуи, которой предстояло безгласно сохранить еще одну устрашающе-чудовищную тайну. Но у противной неподвижной старухи глаз был всего лишь один, тогда как у Малфоя… Целых два. Ненормально-зацикленных, умиленно-очарованных и фанатично-одержимых только ей одной. Такие нужные и живые!.. Блистательно-сверкающие, они, как два безграничных квазара, в этот самый миг представляли собой одни из ярчайших в абсолютном исчислении объектов в видимой человеческому оку вселенной! В них плескалось недоступно-запретное, недостижимо-несбыточное и оттого еще более вожделенное желание, и колоссальная сила этого голодного, алчущего и страждущего обоюдно-рокового притяжения могла бы запросто привести к смещению планеты с орбиты… Впрочем, она уже это сделала, не правда ли?..
— Медлить нельзя! Я собираюсь свергнуть Министерство, но для начала мы с тобой должны покинуть Хогвартс и пересечься с Нарциссой и Люциусом в моем загородном доме! Теперь у меня есть Карта Мародеров, она поможет нам выбраться из замка незамеч…
— Я хочу тебя! Прямо здесь! Сейчас!..
Отчаянно-больное, бесновато-помешанное и свихнуто-умалишенное возбуждение витало в по обыкновению удушливо-спертом воздухе их маленькой гостиной, к которому примешивался опьяняюще-горький запах взбудораженно-разгоряченного мужского тела и черная вонь перетлевающей каминной гари. Выразительно выпирающие очертания этого озабоченного безумия явственно угадывались в кричаще-торчащей и красноречиво вздыбленной ширинке его домашних штанов. Оно дико топорщило неплотную ткань настолько, что, казалось, несчастная материя могла запросто порваться в любой момент, причем под почетный похоронный марш приглушенно-трещащих от расползания во все стороны нитей. Эта его всепоглощающе-всезатмевающая жажда взаправду была неисчерпаемой, неиссякаемой, неистощимой, поэтому Гермиона уже давно и безвозвратно утратила всякую надежду на ее, если не утоление, то хотя бы на мало-мальское ослабление, в чем немного побаивалась признаваться даже самой себе, что, кстати, планомерно становилось их обоюдной повседневной обыденностью. Как и многое другое…