На этот раз мне уже не отвертеться. Верно, Драко?..
— Мне очень нужно в ванну хотя бы на пять минут. Ты позволишь?..
Таким тихим и монотонно-скрипучим голосом могла вещать, разве что, трехсотлетняя скрюченная карга с кривой клюкой, под которой навсегда упокоился Гарри Поттер, но никак не юная девушка, которой не далее, как вчера, исполнилось всего-то девятнадцать лет отроду... Но она была искренне рада даже самой возможности говорить. С Драко... Попытаться поубедительнее объяснить и доходчивее донести до него то, что это не какая-то очередная ее отговорка или прихоть, а категорическая гигиеническая необходимость: она, надо полагать, не мылась со вчерашнего утра!.. Речь бы велась даже не о чисто-физической потребности соскоблить, соскрести и стереть с себя Гриффиндорскую Башню, Тайную Комнату, Запретный Лес, «Сладкое Королевство» и всю обратную дорогу назад из него, а о головомоечно-тщательной прочистке и обработке полученных ран, чтобы не допустить их инфицирования и последующего общего заражения, которое теперь на самом-то деле тревожило ее меньше всего остального… Хотя… Кого она опять пыталась обмануть? Грязь скрипела на зубах, раздражала ноздри, оседала в легких... Нет, даже не так! Она была самой грязью, и уже ничто не смогло бы отмыть ее от всего этого…
Что ж, я хотя бы попытаюсь…
Героиня крайне неудовлетворительно изобразила, что отдаленно-преотдаленно смущена собственным неподобающим внешним видом, который с высочайшей точностью можно было охарактеризовать не иначе, как «устроила показательное самосожжение, а затем проволоклась через все без исключения шесть континентов лицом вниз», после чего сделала неуверенно-нерешительный шажочек в сторону арочного проема, ведущего в пустующую незаселенную спальню и далее в смежную ванную, но… Малфой с фантастически-единовременной синхронностью сделал куда более стремительный, широкий и размашистый шаг ей навстречу. Судя по всему, ее снова не слышали, а если даже и слышали, то не понимали, а если даже и понимали, то… Боже, это больше не имело никакого смысла! Он лишь молниеносно отреагировал на ее перемещение в окружающем их двоих лимитированно-ограниченном пространстве, а натренированный многолетней игрой в квиддич глазомер нескрываемо прикидывал примерное расстояние до нее и то, насколько быстро ему удастся сократить его до требуемо-абсолютного минимума. По всей видимости, они с ним несколько-разительно разошлись во мнениях относительно НЕпредстоящих водных процедур...
Это обязательно должно быть вот так, в грязи и крови?..
Меж тем околдованно-плененный взор боготворил, благоговеял, превозносил, фетишизировал, преклонялся и вовсе не замечал разорванной блузки цвета мокрого асфальта, косого-бокового выреза на юбке, которая превратилась в пояс, и почти полного отсутствия школьной мантии, не говоря уже о неисчислимых ссадинах, царапинах, микро— и не очень травмах, а также покрывавшем ее, без преувеличения, с головы до ног толстенном слое пылекопоти. Для него она, разумеется, была вполне реальной, не иллюзорной, неотразимо-неземной Афродитой в отмирающе-гниющей плоти. Только если римская Венера отвечала за красоту, любовь, плодородие и все такое прочее, то у этой полуживой смертной богини была только одна неукоснительная обязанность в виде покровительственного попечения над ее персональным обожествителем по имени Драко Малфой. Будто бы раздвоенный кончик его заведенно-взвинченного языка в тягостно-томительном предвкушении непрерывно разносил соблазнительно-лакомую влагу из его трепещущего приоткрытого рта по нещадно искусанным полным губам. Побелевшие от титанически-громадного внутреннего перенапряжения длинные пальцы смыкались и стискивались так, будто бы в них были зажаты закостенело-жесткие эспандеры, а, должно быть, крайне болезненно тянущий, ноющий и свербящий пах с инстинктивной бессознательностью вновь и вновь выпячивался по направлению к ней, словно с бескрайне-безнадежным отчаянием стремясь вплотную прильнуть к…
Она была Героиней-убийцей и уже такой взрослой без трех минут женщиной, но до сих пор не научилась именовать это причинное место прямо, а не как-то иносказательно, или вовсе никак. Безвыходно пытающейся не упасть замертво всего лишь в нескольких метрах от него (при том, что первостепенно-важная для нее задача заключалась только в том, чтобы вообще любыми способами доставить сюда свой ходячий кожаный мешок гремучих костей на ногах-костылях, а потом — будь, что будет), ей оставалось только с угасающе-меркнущим, почти притворным интересом гадать о том, что именно удержало его от того, чтобы не наброситься на совершенно беспомощную нее и без лишних слов повалить на пол сразу после того, как портретный проем бесшумно затворился за ее изгорбленно-скрюченной спиной. Клочковато-неясные обрывки собственных мыслей о возможном сопротивлении… Даже не сопротивлении, а хотя бы воз-ра-же-ни-и с учетом текущих-вопиющих обстоятельств, казались самым глупым и нелепым из всего того, о чем только можно было сейчас подумать… Причем делать это с каждой новой секундой становилось все труднее и труднее, а простое и так часто используемое ей воистину волшебное слово «нет» в одночасье исчезло, вычеркнулось и, возможно, навсегда исключилось из ее обширно-громадного лексического запаса за безоговорочной ненадобностью…