Вокруг нее был поток жизни, скользящий под дверями и в коридор как аромат выпекаемого хлеба или чьего-то слишком сильного одеколона. Он вертелся в водовороте у ее ног и стекал по лестнице, она пробиралась через него как прибой, который в состоянии видеть энергию людей, живущих за потрескавшимися дверями: растущий гнев здесь, и разочарование там. Ее темп замедлился, чтобы взять более мягкие, трудно доступные эмоции любви - простой шепот, томления за дверью, как духи.
Она сделала паузу, симулируя усталость у двери, за которой звучали мягкие звуки музыки и смеха, приглушенные тишиной. Любовь и желание несли самое опрометчивое количество энергии, но их было трудно найти, не потому что они были недостаточны, а потому что люди направляли эмоции определенному человеку, держа чувства близко к себе, как будто зная, насколько сильны они были. Любовь редко оттягивалась из ауры человека, если она не текла в другого. Не как дикая горечь гнева, которую люди выбрасывали от себя как мусор, которым это и было.
Миа закрыла глаза, проглатывая окружающую любовь пары, которая находилась в холле и возилась с ключами. Это было только несколько часов назад, и хотя это поддержало ее, оно причиняло боль. Это было слишком долго, так как она чувствовала полное, неэкранированное тепло чужой ауры. Она устала наполнять себя мусором и украденными пучками любви.
С внезапным решением она сняла свое кольцо, засунула его в карман и виновато похлопала его, чтобы убедиться, что оно не оттопыривает пальто. Высоко подняв голову, она продолжила идти и шла так вплоть до того, как она достигла верхнего этажа.
Дверь Тома была без всяких украшений, ее пульс быстро бился от напряженности, она мягко постучала, надеясь, что он слышал. Она не хотела, чтобы соседи слышали, как она стучала. Том обещал ей, что никому не скажет, что он знал банши, боясь, что они будут видеть, что он влюблен, и убеждать его никогда не видеться с ней снова. Она не должна была так скоро сюда приходить, но воспоминание о его любви походило на аромат цветов, непреодолимый и просящийся, чтобы его вдохнули.
Дверь быстро открылась, что заставило ее отступить на шаг назад, и она уставилась на Тома, она широко распахнула глаза и задержала дыхание. Он хорошо выглядел. Лучше, чем в прошлый раз, когда она видела его, линии усталости только слегка коснулись его лица, выглядящего на тридцать. Он был высоким, когда-то у него было красивое, энергичное, если не сказать, изящное, тело, но начиная с их встречи в продуктовом магазине год назад, почти все мышцы ушли, он выглядел так, будто он поправляется после изнурительной болезни. Его короткие каштановые волосы были чистыми, но не уложенными после душа, и он был одет в джинсы и удобную фланелевую рубашку.
Увидев ее, он улыбнулся, удовольствие прошло по его длинному, немного усталому лицу. Его кожа была бледна от недостатка солнца, а мышцы потеряли тонус месяцы назад. Его пальцы, достаточно длинные, что облегчало ему владение музыкальным инструментом, выглядели худыми, когда он протянул руку обнять ее.
Миа почувствовала, что его руки обхватили ее и чуть-чуть отодвинулась. Вдыхая его первоначальный восторг, она поняла, что пришла слишком рано. Она не должна быть здесь, даже если она тоскует по нему. Кто-то, возможно, видел ее, и он полностью не оправился от ее последнего визита. Но она так устала, и даже пучок его любви возобновит ее.
- Я видел тебя на тротуаре, - сказал Том, когда почувствовал ее напряженные плечи, и он убрал руки. - Я рад, что ты пришла. Мне было так одиноко здесь. Заходи. Просто на мгновение.
Все чувства обострились до предела, и она шагнула в его квартиру, с виноватой быстротой.
- Я не могу остаться, - сказала она, и голос ее был высоким. - Том, я обещала, что только зайду и скажу «привет», а затем я должна идти.
Ее голос звучал фанатично даже для себя самой, и она прикусила нижнюю губу, желая, чтобы все было иначе. Щелчок закрывающейся двери смешался с нежным звуком разговоров по радио. Тепло его квартиры впитывалось в нее, и она чувствовала себя расслабленной от эмоций, пропитавших воздух в квартире. Он практиковался в музыке, что всегда наполняло его комнаты жизнью. Это было то, что привлекло ее к нему в первую очередь, когда он прошел мимо винограда, распыляя радость, как огоньки симфонии, которую он напевал. Медленно ее челюсти раздались, и беспокойство и чувство вины соскользнули в ничто. Она не могла себе помочь. Она была тем, кем была.
- Давай, я возьму, - сказал он, потянувшись к ее пакету, и она отпустила его, беззвучно следуя за Томом через небольшой зал на кухню, когда она расстегивала свое пальто. Кухня переходила в гостиную, где Том обычно теперь играл, когда он уставал настолько, чтобы ехать в зал университета. В конце коридора была единственная спальня и ванна. Все было опрятно и чисто, сделано в успокаивающих тонами коричневого и серо-коричневого цвета. Обстановка была простой и явно мужской, Миа любила контраст его квартиры и своего собственного дома, наполненного в основном цветным беспорядком и неопрятной жизнью новорожденного.
- Я не останусь на долго, - сказала она, отмечая, что его тонкие руки дрожали. - Я проходила мимо, и... я скучала по тебе.
- О, Миа. - сказал он, его низкий голос циркулировал по ней как его аура, когда он взял ее руки в свои. - Я знаю, как дождь угнетает тебя.
Не именно дождь угнетал ее. Он угнетал всех остальных, и в свою очередь, снижал количество окружающих эмоций, которые они испускали. Она была голодной, и она опустила глаза, прежде чем он увидел возрастающую потребность в их бледно-синих глубинах.
- Я тоже по тебе скучала, - прошептала она, закрывая глаза от блаженства, когда впитывала его любовь, его руки мягко обнимали ее, прощая за то, что она с ним делала, зная, что у нее не было выбора. Запах его мыла был резким, и она отодвинулась, когда услышала, что его пульс участился. Она тянула силу из него, когда нежилась в его ауре, обогащаясь его эмоциями. Это было то, почему он был слаб. Человек мог восполнить удивительное количество своей ауры, но если взять слишком много и слишком быстро, то человек умрет, когда душа останется голой для мира и незащищенной.
- Прости, - сказала она, моргая, чтобы удержать свои эмоции под контролем. - Мне не следовало приходить.
- Я в порядке, - сказал он, устало улыбаясь ей.
- В порядке? - сказала она с горечью, когда отстранилась. - Посмотри на себя. Посмотри, что я сделала с тобой. Едва я вошла в дверь, а тебя уже трясет.
- Миа.
- Нет! - прокричала она, отталкивая его, когда он попытался удержать ее. - Я ненавижу то, кто я такая. Я не могу любить кого-то другого. Черт возьми, Том, это не справедливо!
- Шшш, - успокоил он, и на сей раз, Миа позволила ему принять ее в свои объятия, положив голову ему на грудь, когда он мягко поглаживал ее, как будто она была ребенком. - Миа, я не возражаю давать тебе свою силу. Она возвращается.
Миа не могла дышать от волны чистой любви, катящейся от него, несущей тонкую красоту перезвонов ветра, звенящих, как забытые на солнце. Его любовь была такой опрометчивой, такой сладкой. Но она не должна брать ее. Она должна была сопротивляться. Если бы она могла удержаться от того, чтобы впитывать ее, энергия, в конечном счете, текла бы назад в него, сохраняя его сильным и нетронутым.