Опустить его вздумали, свежей «петушатины», надо же, захотелось. Зажали его с трех сторон в умывальнике и кулаком в челюсть ка-ак врежут. Думали, с копыт свалят. Да только хрен им в грызло. Он даже не «поплыл». Но вид сделал. Один за ворот его ухватил. А он ему руку на изгибе заломил, на критический угол загнул, да как дернет – кость в локтевом суставе хрясь. Визгу, будто стадо свиней под нож пустили. Второго Мирон вырубил согнутыми пальцами в кадык – коронный его удар. А вот третьего проглядел. Тот быстро просек ситуацию, заточку в руку – и вперед. Ударил прямо, с выбросом от живота в грудь. В сердце, падла, метил. Да только малость смазал – «пику» под левую ключицу сунул. Боль адская, рука отнялась. Но на ногах удержался, а главное, мозги не отключились. Нога сама оторвалась от пола, носок ботинка сам нашел яйца. Короче, у третьего козла между ног образовался конкретный омлет. Мирон вынул заточку из тела, зажал ее в руке и занес над обидчиком. На «мокруху» шел, тогда ему было без разницы. Главное, с уродом рассчитаться. Но удар не последовал. Перед глазами пошли круги, потолок и пол поменялись местами, отключка, темнота. Очнулся в санчасти. Живой и здоровый. И рана затянулась быстро. Рука левая подвижной осталась, как и была. «Лепила», в натуре, удивлялся. А чего удивляться – на Мироне вообще все как на собаке заживает. Организм такой.
После того случая жизнь по кайфу пошла. Вор один авторитетный в отряде появился, козлам там всяким беспредельным правилку устроил. А Мирона под свое крыло взял. Кликуху Скорпион утвердил. При нем Скорпион «торпедой» стал. Нет, жизнь по спокойке не пошла. На «мокруху» пару раз подписаться пришлось. Кое-кого из «сук» опускать помогал – а тут без силы никуда. Вот когда порядок навели, тогда лафа и началась. Но жизнь малиной не долго казалась. «Беспредел» – это еще та зараза. Авторитета воровского через два года другую зону топтать отправили. И снова гниль наружу полезла. «Отморозки» и «шерстяные» там всякие права качать начали, возникать не по делу стали – понятия все побоку пустили. Разборки за разборками покатили. Дерьмом завоняло, хоть нос на прищепку. На Мирона наехали, на нож поставить хотели. Да только он и на этот раз отпор дал. Одного козла пришлось замочить, другого. У него уже своя команда образовалась. «Молодняк» под него подпрягся: «бакланы», «животные» – вымогатели то бишь, на воле их спортсменами, рэкетирами называют. У этих свои понятия, близкие к воровским. Да и чего там греха таить, Мирон и сам до «беспредела» докатился – что хотел, то и творил. Без тормозов, короче. Последние три года не жизнь у него была, а сплошная разборка. То с одной кодлой война, то с другой. Один раз «перо» в бок вогнали – выжил. Другой раз «пикой» ногу от бедра до колена разодрали, не шрам, а шрамище остался. Было дело, ливер на хрен отбили, но ничего, оклемался. Короче, дожил до «звонка», авторитетным «отморозком» откинулся.
Не чувствуя под собой ног, Мирон прошел через весь поселок, добрался до автобусной остановки. Через час появился автобус. Вечером парень был уже на железнодорожной станции. Ночью в общем вагоне покатил в родные края.
Через двое суток, грязный, помятый, вонючий, он выходил на станции Добрин. Вот он и дома. Пересечь дорогу, уходящую на Москву, пройти через несколько кварталов, добраться до родного двора, а там и ветхая трехэтажка – в ней живут его предки. Они даже и не знают, что сынок их откинулся. Ничего, скоро узнают.
На дороге стояла белая «Волга» двадцать четвертой модели. Дверцы нараспашку, музыка орет, две красотки длинноногие в коротких юбках с сигаретами к багажнику притулились, ждут кого-то. За рулем хмырь. Рожу, хомяк, отъел, кирпича просит. Рядом с ним еще один мордоворот, сидит, в сторону смотрит. Явно поджидает кого-то. Мирон на пацанов ноль внимания, а вот на девок засмотрелся. Шутка ли, семь с половиной лет баб не драл. А с этими телками он бы загулял, дня бы три без перерыва обеих харил бы. В штанах затвердело, напряглось. Только мыши вроде как заняты, с кобелями они. Да и видок у него, в натуре, голимый. На бомжа он беспонтового похож. Не, бабы на него не клюнут. Ничего, завтра он приоденется и, если бабки останутся, гульнет на полную катушку.
Мирон снял с девок глаза и тут же наткнулся на презрительный взгляд мордоворота за рулем.
– Чего, бичара, на баб слюни пускаешь? – с ленивым высокомерием нехотя спросил он. – Не по тебе они, рылом не вышел.
Ну, борзота!.. Когда Мирона оскорбляли, он забывал про тормоза. И завелся с пол-оборота, хрен его сейчас остановишь.
– Че ты вякнул, козляра помойный? – как от лимона скривился он.
Жаль, «пики» при себе нет, а то бы пощекотал этого фуфлыжника.
– Э-э, да ты еще и воняешь! – Борзой мордоворот выскочил из машины и с перекошенным от ярости лицом набросился на него.
Мирон встретил его четко отработанным ударом в печень. И тут же добавил кулаком в нос. Наверняка хрящ всмятку. Кровянка брызнула фонтаном, забрызгала его и без того грязные шмотки. Мирон взбесился еще больше.
Закрывая морду руками, борзой пригнулся к земле. Град ударов ногами свалил его окончательно. Мирон бил сильно, жестоко. Он мог бы и до смерти забить своего врага, да вмешался второй мордоворот. Он подскочил, высоко прыгнул вверх и выбросил вперед ногу. В спину, козел, ударил. Мирон отлетел шага на три и растянулся на земле прямо под ногами у девок. Но тут же начал подниматься. Только противник был против этого. Он снова подобрался к нему и замахнулся для удара. На этот раз Мирон поймал его ногу и схватил его пятерней за яйца. Он давил их и выкручивал до тех пор, пока мордоворот не отключился от боли.
Оба козла валялись на земле. Лежат и не дергаются. Что ж, будут теперь знать, как связываться с Мироном. Пусть город знает, что Скорпион вернулся домой!
– Ну ты даешь! – вытаращила на него глаза сисястая блондинка с рабочим ртом.
Мирон на мгновение представил, как она колдует над его инструментом, и ему стало жарко.
– А ты, киска, даешь? – ощерился он.
– Смотря кому, – плотоядно улыбнулась она.
Да, эта метелка не из недотрог. С ней проблем не будет.
– Короче, я только что «от хозяина», вишь какой прикид. Но ничо, завтра все в цвет будет, обновку на себя прикину, бабок на карман возьму, и мы с тобой в кабак, киска, закатимся. Идет?
– А что, завтра у нас выходной, – блондинка не стала ломать из себя целку. – Можно и в кабак с тобой рвануть, красавчик. Правда, Катюха?
– Если меня возьмете, – хихикнула подруга.
– Ну так и возьмем. А ты, дорогой, двоих выдержишь?
– Да без проблем. Короче, завтра, на этом месте. Пока!
Мирон уже уходил, когда к машине подошла темноволосая красотка в коротком облегающем платье. Смотрит на него и глазками хлоп-хлоп. Как будто привидение увидела.
– Мирон, ты?
Да она его еще и знает.
– Ну, Мирон.
– А я Ксения. Ты меня и не помнишь. Мы с тобой из одного двора. Когда тебя менты забрали, я еще совсем мелкая была, тринадцать лет.
– Да? Ну, привет, соседка, – ухмыльнулся Мирон.
Ксюха эта – девка, конечно, отпадная. Но блондинка ему больше по кайфу. Так что не хрен перед ней мед языком разводить.
– Привет, Скорпион, – засияла она.
А она еще знает и его кликуху.
– Ну все, бывай.
Мирон обогнул ее и направился к дому.
Проснулся он в девять утра. Для кого-то поздно, но не для него, на зоне их в шесть утра поднимали. Вчера они с батей два пузыря «счастья» раздавили. Пропащим сыном его предки считают, но все одно, обрадовались его возвращению. Приличный стол накрыли. Ему даже тратиться не пришлось.
А вот сегодня бабки скинуть придется. Прикид себе надо клевый состряпать, а это на барахолку прошвырнуться надо. На это почти все бабки уйдут. Инфляция, мать ее так, все лавэ, которое он с собой привез, обесценила. На что с блондинкой он гулять будет? Вот этот вопрос и поднял его с кровати.
Где взять бабок? У предков не разживешься, сами концы с концами еле сводят. В нищете, можно сказать, живут.
Сидя на печи, денег не добыть. Надо в город выходить, там уже по ходу соображать.