— Ну, как вы поживаете, моя драгоценнейшая?
— Как всегда. А вам что-то от меня опять нужно, дражайший мой шеф?
— А вот и не угадали! — Он хитро улыбнулся и потер руки. — Наоборот. Ладно, не будем размазывать, а то у меня еще куча дел, и все не такие приятные. Помните племянницу американского магната-вертолетчика? А? Ту самую, которую я вам летом сосватал грешным делом?
— Конечно.
— И что? Вы ею занялись?
— Илья Ильич, будто вы не знаете. Она же у нас лежала. Отвечаю на ваш незаданный вопрос: да, она уже в порядке. Здорова, счастлива, можно за нее только порадоваться. Всем бы так… Короче, повезло на этот раз.
— Повезло? Скромничаете. Вы волшебница, милая Вера Алексеевна, это у нас все знают… Так что, — Дружнов снова потер руки, — я могу напомнить этому Осокорову, акуле капитализма, про его обещания? И потребовать закупки для нас какой-нибудь аппаратуры? В порядке спонсорской помощи.
— Как хотите. Только должна заметить, что Марк Игоревич никакая не акула, вы смотрите, не проколитесь в разговоре с ним. Он сейчас больше известен в мире как меценат, организатор ежегодных фестивалей магии и фэнтези.
— Ну да? Я в этом ничего не смыслю.
— Я тоже, это его племянница Милена просветила. Оказывается, пока мы тут с вами лечим и спасаем, все культурное человечество с ума сходит от праздника, который спонсирует Осокоров. Потому как там и цирк, и фокусы, и страшилки с ужастиками. А? Нелюди, а дети…
— Давно известный факт, люди и есть дети, особенно когда больные.
Они помолчали.
— Так что? — спросила Лученко. — Он приезжает?
— А я вам что, не сказал? — удивился Дружнов и хлопнул себя по лбу. — Совсем голову заморочили. Прилетает, родимый. Наверное, племянницу проведать и проверить, как ее здоровье. Тут я на него и навалюсь, давно хочу новый комплекс наркозно-дыхательной аппаратуры и реанимационных систем… Впрочем, я не то хотел сказать. Он же ваш гонорар везет.
— Неужели? Не забыл, значит, — скептически сказала Вера.
— Не забыл. Так что вы его встретьте в аэропорту, сделайте одолжение.
— Может, лучше племянница?
— Племянница тоже хорошо. Но и вы непременно. Ему приятно будет.
— Я подумаю.
— Ну, Верочка Алексеевна, — протянул главврач, — я же знаю, вы его очаруете, и тогда…
У Лученко в кармане халата завибрировал телефон. В клинике она звук отключала. Глянула на монитор — Чернобаев…
— Простите, потом, — сказала Вера и торопливо вышла из кабинета.
— Я вам дату и время отдельно скажу! — крикнул ей вдогонку Дружнов.
Лученко отошла от кабинета по коридору подальше, поднесла телефон к уху.
— Да?
— Нам надо поговорить.
— Я же вам сказала…
— Выходите из клиники, я в машине, прямо на парковке. За несколько минут у вас там никто не умрет. Жду.
Что ж, придется поговорить, иначе не отстанет…
Она подошла к машине, села на заднее сиденье, посмотрела на водителя. Это был не Тимур, а Василий. По знаку хозяина он вышел наружу и встал сбоку.
— Так в чем дело? — спросил Чернобаев. Он был серьезен и напряжен, никакой игривости, как тогда, в ресторане. — Я вас нанял, а вы меня кидаете? Знаете, что бывает с теми, кто…
— Стоп.
Лученко произнесла это негромко и спокойно, но у олигарха сказанное почему-то отдалось в ушах пушечным выстрелом. И в машине ощутимо понизилась температура, стало холодно.
Сергей Тарасович отодвинулся от докторши.
— Вы… Вы… — растерянно сказал он. — Не надо показывать ваши фокусы, будьте человеком…
— Это чтобы вы немного остыли. Послушайте меня. Я категорически не согласна с тем, что вы затеяли на том перекрестке, напротив театра. Не буду вам сейчас рассказывать всего о безнравственности и хамской наглости этого проекта — боюсь, вы таких слов не знаете. Да, я допустила ошибку, когда соглашалась, но меня оправдывает то, что я не знала конкретики. А теперь знаю.
Чернобаев уже взял себя в руки.
— Вам что, торгово-развлекательный комплекс мешает?
— Да, мешает. У нас их и так на каждом углу. Торгуем и развлекаемся. Вы изуродовали мой родной город…
— Это и мой город.
— Сомневаюсь. Со своим так не поступают. Но, во всяком случае, то, что от него осталось после таких, как вы, — уже и не мое.
— Значит, вы против небоскребов? Здание из стекла и бетона вам уродливо? А вы за границей были когда-нибудь? В Чикаго, Дубае или Нью-Йорке?