Селиан начал молча входить в меня сзади.
— Я рискну, черт возьми.
Эта поза напомнила мне место в первом ряду, которое я занимала во время прелюбодеяния Милтона и Элизы. Мои чувства перепутались и завязались узлом. Мое тело ликовало, но в уголках глаз собрались слезы. Я была рада, что парень на одну ночь не мог их видеть, хотя они определенно были смесью счастья от всех пережитых оргазмов и грусти от перспективы вернуться домой завтра утром, чтобы встретиться лицом к лицу с реальностью.
Нет парня.
Нет работы.
Умирающий отец и куча счетов, которые я не знала, как оплатить.
После того, как мы оба кончили, Селиан поцеловал меня в затылок, повернулся на другой бок и заснул. А я? Мне были видны его брюки и очертания толстого бумажника, который, казалось, смотрел прямо на меня.
Мое сердце было одиноким охотником.
И сегодня я позволю ему пировать.
Три недели спустя.
— Как я выгляжу?
— Нервно. Взволновано. Привлекательно. Мило. Одно из них должен быть правильным ответом, верно? — папа усмехнулся, потирая мои руки.
Я надела белое платье и черные кеды. Элегантно. Сдержано. К тому же сегодня я должна выглядеть серьезно и профессионально. Уложила волосы в свободный пучок, а карие глаза эффектно подвела подводкой. Это не мой обычный наряд — фланелевые рубашки, узкие джинсы и куртки из искусственной кожи. С другой стороны, сегодня мой первый день на новой работе, так что не выглядеть как одна из «Tokio Hotel» было моим приоритетом.
Я погладила папу по лысой голове — разбросанные клочки седых волос рассыпались по ней, как грустные одуванчики — и поцеловала в щеку, где сквозь бледную синеватую кожу проступали вены.
— Ты можешь позвонить мне в любое время, — напомнила я ему.
— О да. Моя любимая песня «Блонди», — он ухмыльнулся.
Я закатила глаза на его дурачество.
— Я прекрасно себя чувствую, Джуд. После работы ты вернешься домой или останешься у Милтона? — Он взъерошил мне волосы, как будто я была ребенком, и думаю, что для него так оно и было.
На середине фразы он снова закашлялся. Вот почему я чувствовала себя немного виноватой за эту ложь. Папа думал, что мы с Милтоном все еще вместе. У моего отца была третья стадия рака лимфоузлов. Он официально перестал посещать сеансы химиотерапии две недели назад. Время утекало сквозь пальцы, как песок.
Врачи умоляли его продолжать лечение, но он сказал, что слишком устал. Читай: мы были на мели. Нужно было либо рефинансировать наш дом, либо отказаться от лечения, а папа не хотел оставлять меня ни с чем — как бы я ни оспаривала это решение. Теперь я чувствовала себя виноватой, ходила со своим одиноким, наполненным тревогой, сердцем, неся его, как сундук, полный золота, — так много ценных, тяжелых, бесполезных вещей внутри.
Мой голос осип от того, как я кричала ему, чтобы он просто продал эту чертову квартиру. И наконец остановилась, когда поняла, что просто подвергаю его еще большей ненужной агонии и стрессу.
— Домой. — Я поцеловала его в висок и направилась на кухню, достать еду, которую приготовила ему на день.
— В последнее время ты проводишь с ним не так уж много времени. Все в порядке?
Я кивнула, указывая на пластиковый контейнер передо мной.
— Завтрак, обед, ужин и закуски. На кровати есть свежие одеяла на случай, если станет холодно. Я уже говорила, что ты всегда можешь мне позвонить? Да. Да, говорила.
— Перестань беспокоиться о своем старике. — Папа снова взъерошил мои тщательно уложенные волосы, когда я вышла из кухни, направляясь к двери. — И не сломай ногу.
— С моей удачей, я в этом даже не сомневаюсь. — Схватила свою сумку, услышав, как папа застонал, устраиваясь в кресле перед телевизором.
Он был одет в ту же пижаму, в которой, как я знала, увижу его, когда вернусь с работы бог знает когда. Большинство людей не стали бы вкладывать деньги в «Нетфликс», когда они были по уши в долгах, но мой отец почти не выходил из дома. До последнего времени он постоянно страдал от тошноты и чувствовал себя крайне слабым. Химиотерапия убила не только раковые клетки, но и аппетит. Единственное, что у него было — это такие шоу, как «Черное зеркало», «Карточный домик» и «Люк Кейдж». Я ни в коем случае не собиралась лишать его единственного развлечения, даже если мне придется искать другую работу вдобавок к этой.
И это та часть, которую вам не говорят о потере любимого человека от рака: не только их съедают заживо. Вы получаете его вместе. Рак крадет ваше время с ними, пирует счастливыми моментами, питается каждой секундой блаженства. Он пожирает вашу зарплату и сбережения. Питается вашим несчастьем и размножается в вашей груди, даже если у вас его нет.
Я потеряла маму из-за рака груди десять лет назад.
Теперь мой отец был следующим, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить это.
Поездка из Бруклина на Манхэттен была долгой, и у меня не было с собой айпода. Вот что получаешь за то, что ведешь себя как идиотка и воруешь у незнакомца. Я оставила его, наушники и свои моральные принципы в номере отеля. Неважно. На эти деньги были оплачены два неотложных счета за электричество и наши еженедельные покупки продуктов. И у меня появилось время прочитать все заранее распечатанные материалы о телевещательной компании «Лоран». Штаб-квартира LBC располагалась в гигантском высотном здании на Мэдисон-авеню. Они были одним из четырех ведущих новостных каналов в мире, наряду с NBC, CNN и Fox News. Я согласилась работать младшим репортером в их онлайн-журнале о красоте и образе жизни, что было не совсем моей жизненной целью. С другой стороны, не утонуть под просроченными счетами было приоритетным в моем списке дел.
Я была благодарна за такую возможность и чуть не упала, когда мне позвонили. У меня будет шанс попасть в отдел новостей, просто нужно было пробиться наверх.
На данный момент мне необходимо было убедиться, что сохраню эту работу за семьдесят тысяч в год. Это был не только отличный способ сделать первый шаг к достижению цели; это также могло помочь мне убедить папу пройти еще один курс химиотерапии.
Блог о стиле жизни — метко названный «Кутюр» — располагался на пятом этаже здания, на том же этаже, что и бухгалтерия.
— Они относятся к нам как к не настоящим журналистам, — предупредил меня Грейсон, он же Грей, болтливый парень, который нанял меня. — Сиденья унитаза в этом месте пользуются большим уважением, чем блог красоты и развлечений. А также они получают лучшие задницы, я уверен. Здесь, в бухгалтерии, буквально нет горячих людей.
Я пришла накануне, чтобы забрать свой бейдж, электронную карту и заполнить документы. Работа предлагала медицинскую страховку и бесплатный тренажерный зал. Короче говоря: если бы могла жениться на этой работе, я бы позаботилась о том, чтобы она была счастлива, и каждый вечер делала бы ей массаж ног.
Я приехала на полчаса раньше, поэтому остановилась в кондитерской и купила сладкого на весь этаж. Секретарь, рыжеволосая девушка примерно моего возраста по имени Кайла, уже сидела за своим столом и что-то печатала, когда я вошла. Предложила ей пончик, и она какое-то время изучала меня робким взглядом, как будто я пыталась продать ей незарегистрированный пистолет.
— Они вкусные. Правда. Мы с мамой каждую субботу приезжали из Бруклина на Манхэттен, только чтобы полакомиться ими, — сказала я и улыбнулась.
— Люди здесь, в LBC, не очень общительные. — Она нервно постучала по столу.
— Ну, а я не такая. Поэтому… — Пожала плечами.
Кайла взяла пончик в шоколадной глазури и проводила меня в кабинет. Это был не настоящий кабинет, а кабинка в офисе с открытой планировкой: бежевая на белом фоне и клинически угнетающая своими однотипными пластиковыми перегородками и скрипучими офисными стульями. В каждой кабинке было по четыре стола. Я разделю свою с сотрудниками «Кутюр». Всего нас будет трое.
— Грей будет здесь с минуты на минуту, — сказала Кайла между стонами удовольствия.
Я бросила свой несочетающейся рюкзак под стул, стоявший перед одним из столов без фотографий и безделушек, и выглянула в окно. Отсюда открывался прекрасный вид на отель «Лоран Тауэрс», где я провела ночь с Селианом. Прошло три недели, а мне все еще казалось нереальным, что незнакомый мужчина был внутри меня несколько раз. Еще более странным был острый укол сожаления, который пронзал мою грудь каждый раз, когда я думала о деньгах, которые украла у него. Я поклялась никогда больше так не делать и попыталась убедить себя, что вся эта ночь была не в моем характере.
Грейсон прибыл через двадцать минут. Он выглядел как дитя любви Курта Хаммела из сериала «Хор» и горячего брата твоей лучшей подруги, и был одет как Вилли Вонка. Темно-бордовый бархатный блейзер, в котором он был сегодня, на любом другом смотрелся бы преступно. Войдя, театрально махнул рукой, его глаза все еще были прикрыты огромными очками от «Прада». Он потягивал свой кофе из «Старбакс» и провел мне экскурсию по этажу, который начинал заполняться персоналом. Бухгалтеры и секретари мрачно кивали мне, когда мы проходили мимо.
— Не стесняйся стереть из памяти каждое лицо, с которыми я тебя познакомил, и использовать это пространство, чтобы вспомнить ритуал красоты Дуа Липы, потому что никто из них не разговаривает с нами и не признает нашего существования. Нас незаконно и жестоко депортировали с шестого этажа, также известного как отдел новостей, после инцидента-который-нельзя-упоминать в прошлом году.
Грей опустился в свое кресло и провел пальцами по своим иссиня-черным волосам.
— Это сделало работу над «Кутюр» чрезвычайно сложной, но мы все еще справляемся.
— А что случилось? — Я уперлась локтями в колени.
— Большие боссы потеряли кое-кого важного.
— Какое это имеет отношение к вам?
— Этот кое-кто была нашим боссом, и каждый раз, когда они смотрят на нас, они видят ее. Вот почему они никогда не смотрят на нас.
Я протянула руку и сжала руку Грея, как раз в тот момент, когда с важным видом вошел мой другой коллега. Вернее вошла.