Из окна трехэтажного здания посреди переулка падал свет. Гарри быстро двигался к нему, огибая контейнеры и корзины, согнувшись, словно солдат под огнем. Он знал этот дом. В обветшалом от времени здании сдавались меблированные комнаты. Окно светилось в самой мрачной его части. Место перестрелок и поножовщины одуревших от дури наркоманов, и тут же — притон проституток. Окно находилось на первом этаже, но высоковато, чтобы заглянуть внутрь. Положив револьвер в кобуру, Гарри выбрал контейнер, закрыл его, тщательно перекатил под окно, забрался наверх и осторожно, не высовываясь, стал разглядывать комнату.
Бежевые брюки и коричневая ветровка были там.
Человек стоял в ярком свете голой лампы без абажура. Стоял спиной к Гарри, склонившись над неубранной постелью. Простыни были замызганы до желтизны и свисали так, словно спавший покинул ложе в необычайной спешке. Человек положил чемодан на подушке и возился с замками.
— Открой, открой его, — хрипло шептал Гарри, прижав ствол револьвера к раме окна. Дверь в комнату распахнулась и вторглась женщина: огромная неряшливая блондинка с очень бледной кожей.
— Бог мой, — пробормотал Гарри с благоговением. Она выглядела так, словно была матерью всех бродяг на свете. Женщина медленно направилась к незнакомцу, её необъятная грудь перекатывалась под пурпурной блузкой. Бедра, живот и ягодицы распирали желтые атласные брюки.
Человек обернулся, рот его расплылся в улыбке…
Косоглазое лицо, огромные зубы.
Револьвер в руке Гарри дрогнул.
Китаец?
Он засунул револьвер в кобуру, но как будто прилип к мусорному контейнеру, наблюдая живописную картину в комнате. Китаец нежно погладил блондинку, затем быстро повернулся к чемодану, открыл его и стал вытряхивать содержимое на кровать. Вывалилась спрессованная масса грязного белья.
Человек выудил из кучи небольшой, аккуратно упакованный сверток и передал его женщине. Та принялась энергично разрывать обертку. Китаец тем временем придвинулся к ней вплотную, стал лапать её грудь и судорожно шарить, нащупывая молнию на брюках.
— Потрясающе, — прошептал Гарри. Происходящее сильно смахивало на сцену из порнографического фильма.
Женщина наконец развязала пакет, упаковка свалилась на пол. Она держала миниатюрную ночную сорочку, просто кукольную, сплошную пену прозрачного нейлона. Благородный жест со стороны мужчины. Крошечное одеяние в толстых руках женщины походило на носовой платок. В лучшем случае сорочку она могла натянуть на руку. Тем не менее она его поцеловала и стала покусывать за ухо, пока он пытался стащить с неё брюки. Молния в конце концов не выдержала и те упали.
Гарри увидел мясистые бедра с синеватыми прожилками вен, черный треугольник кружевных трусиков… и почувствовал, что летит по воздуху.
Фантастика. Он ничего не слышал… ничего не видел… и теперь падал, глотая воздух.
Он рухнул на спину и остатки воздуха вырвались из легких, словно лопнула покрышка. Мусорный контейнер прокатился мимо, загремев вниз по переулку.
— Подонок, ублюдок чертов! Его плотно обступили какие-то люди огромные безобразные парни. В глазах Гарри они двоились и троились, казалось, их целая армия. Он пытался сфокусировать взгляд, пытался глотнуть хоть немного воздуха, чтобы что-то сказать. Но не удавалось толком хорошо сделать ни то, ни другое…
— Я… по… по… лицей…
— Ты Богом проклятый подонок, — рычал один из парней.
— Зови полицию, — бросил другой. Гарри мучительно старался подняться на ноги.
— Я сам по… лицей… ский.
Кто-то ударил его в живот, он сложился пополам и опустился на колени.
— Что он сказал?
— Мне показалось, он сказал, что он — коп.
— Он псих. Посмотри на него. Паршивый сексуальный маньяк. Дай ему как следует!
Парни медленно сжимали кольцо вокруг Гарри, который корчился на ледяной земле. Тяжелые ботинки начали приподниматься для нанесения ударов, казалось, Гарри придется совсем худо, как вдруг послышался звук торопливых шагов.
— Стоять! Все к стене!
Чико Гонсалес мчался к освещенному пятну, в руке его сверкал револьвер. Парни нерешительно заколебались, затем, беспокойно оглядываясь, отступили к стене.
— Отпусти их, Чико! — выдохнул Гарри, с трудом поднимаясь на ноги.
— Отпустить? Они напали на офицера полиции!
— Я сказал, отпусти.
— Он действительно коп! — удивленно произнес один из нападавших. — Как же так? Мы думали — он псих.
— Он и есть полудурок, — добавил другой. — Он стоял на этом мусорном контейнере и подсматривал за Горячей Мери и её парнем.
— Горячая Мери? — Чико выглядел сбитым с толку.
— Да, да. За Горячей Мери.
Парень дернул головой в сторону освещенного окна. Чико поймал мимолетное видение обнаженной женщины, этот гигантский вернисаж белой плоти, за мгновение до того, как упали плотные шторы.
— Эй, парни, — с трудом выдавил Гарри. — Проваливайте к черту отсюда… Вперед!
Те заскользили по переулку, словно тени.
— Горячая Мери, — нараспев протянул Чико. — Как же так?
Гарри отряхнул с себя пыль, и с достоинством, на которое только был способен, двинулся к машине.
Чико безмолвно следовал за ним.
— Вот я просто думаю…
— О чем это? — прорычал Гарри.
— Почему вас называют Грязный Гарри?
Гарри разразился тирадой из слов, не значащихся в словаре, вскочил в машину и хлопнул дверью.
Радио трещало, повторяя их кодовый номер. Гарри дотянулся до выключателя.
— Машина 71, почему так долго не выходили на связь? — прозвучал голос сержанта Диксона. — Для вас, Гарри, кое-что есть. Потреро Хилл, Угол Сьерры и Техас стрит. Молодой черный парень.
— Что с ним?
— Кто-то выстрелил ему в лицо.
4
Они помчались по Джеймс Флик фривей и выскочили на Двадцатую на полной скорости, с включенной сиреной под капотом, распугивая машины и заставляя их жаться к обочине. С залива стелился по земле слой белого тумана. На углу Сьерры и Техас стрит их остановили.
Подразделения полиции заполнили всю Техас Стрит. Красные мигалки их машин окрашивали туман в розовый цвет. Впереди на пустыре стояла "скорая помощь", задние двери её были открыты. Люди в белых халатах о чем-то толковали с полицейским офицером. Один из полицейских пробрался к голубому «плимуту», когда Гарри пристраивал машину к тротуару.
— Сержант Реннике здесь, на пустыре, мистер Кэллаген.
— Люди из лаборатории прибыли?
— Насколько знаю — нет, — полицейский печально покачал головой.
Гарри вылез из машины и взглянул вдоль улицы. Ветхие древние домишки тянулись и исчезали в водоворотах тумана. Двери домов были открыты, кучки людей стояли на ступенях. Вверх по склону, за пустырем на Сьерра Стрит, тянулся ряд четырехэтажных домов гостиничного типа с меблированными комнатами, и заметил лучики электрических фонариков, метавшихся по крышам.
— Пошли, Чико.
Они зашагали через заросли бурьяна к центру пустыря. Несколько полицейских и плотная молчаливая группка чернокожих стояли вокруг тела, накрытого одеялом; из-под края высовывалась маленькая шоколадная ступня.
— Кто? — тихо осведомился Гарри.
Толстое бульдожье лицо Джима Реннике было застывшей маской.
— Чарли Рассел. Всего десять лет. Одна пуля. В лицо. — На мгновение он сделал паузу и сосредоточил угрюмый взгляд на Гарри. — Достань этого гада, Гарри.
Гарри нагнулся над телом и приподнял край одеяла. Чико стоял рядом с ним и смотрел. Картина в луче электрического фонарика врезалась в его память на всю оставшуюся жизнь. То, что когда-то было лицом паренька, превратилось в бесформенное месиво.