Так как по легенде я тут плавал впервые, то охотно уступил Снерриру, знающему здешние воды, рукоятку рулевого весла, и осторожно начал расспросы.
Норвежец оказался настоящей находкой для шпиона. Болтая без умолку, он поведал, что привез товары из Бергена, а последнюю зиму провел в Вестрибигдаре - западном поселении. Там неподалеку большие моржовые лежбища Нордсета и охотничьи угодья, так что они загрузили корабли и моржовой костью, и канатами из моржовой шкуры, и ценным мехом. Сюда норвежцы добирались долго, потому что мешал южный ветер, а теперь им надо произвести расчеты и с бискупом, и с кое-какими грёнлендингами.
Странно, если корабли шли с севера, то почему же они не свернули в Эйриксфьорд, а сделали крюк, несмотря на противный ветер? Чего ради? Непохоже, что на последней стоянке норвежцы закупались чем-то ценным. А ведь в Эйриксфьорде находится богатейшей поместье Гренландии - Браттахлид. Эту усадьбу основал сам Эйрик, выбрав себе лучшие земли, и там всегда имеются дорогие товары.
Но на прямой вопрос, кто сейчас управляет Браттахлидом, и как там идут дела, Снеррир неопределенно махнул рукой и сменил тему разговора, заявив, что дела Гиркланда куда интереснее дел маленького хутора.
Далее наступил мой черед повествовать о событиях великих и значительных. Рассказывал я все более о делах военных, в которых разбирался лучше, чем в ценах и в конъюнктуре рынка. Норвежец с непритворным интересом слушал о битвах греков с сельджуками, взятии Кастамона и осаде Гангры, и заговорщицки подмигнул, услышав прозрачный намек об интересе гиркландского кейсара к Киликии, за которую активно боролись все ее соседи.
Наверно, с подробностями я немного перестарался, ибо мой собеседник принял меня за участника всех этих баталий, служившего в норманнской или в варяжской страже. Правда, и мои шрамы на лице, заработанные во время исторических реконструкций самого жесткого формата, тоже намекали о боевом прошлом их носителя.
Впрочем, самоуверенный Торлётссон мне почти не завидовал. Он даже небрежно заметил, что хотя и не утруждал себя службой вождям, однако вполне этого достоин по своему образу жизни.
Затем настала очередь Снеррира рассказывать занятные истории, и в этом жанре он заткнул меня за пояс. Его невероятные рассказы о плаваниях, приключениях и заморских чудесах могли составить конкуренцию фрайхеру Мюнхгаузену.
Альберто, которому я кратко переводил сказанное, лишь посмеивался, но рассказчика это ничуть не смущало. Каждая следующая история была интереснее и фантастичнее предыдущей. Да уж, вот тебе и устное народное творчество. А кто-то еще может верить, что в исландских сагах рассказывают исключительно правдивые истории.
Разумеется, как ученый, я прекрасно понимаю, что Исландская Сага - это повествование о реальных событиях, преподнесенных рассказчиком с выгодной для него стороны, и порой богато приукрашенное выдумками. Заказчик саги может приписывать себе чужие заслуги, оправдывать свои прегрешения и замалчивать кое-какие неприятные моменты. Редко когда скальд строго придерживается объективности и не искажает повествование в угоду одной из сторон. Да и в этом случае он частенько выдает свои догадки за факты. Скажем, скальд не знал, что к моменту повествования герой саги уже женился на дочке другого персонажа, и придумывает хитроумную схему сватовства. Или герой пошутил, что охотился на куропаток, а повествователь принял это за чистую монету и красочно описывает сцену охоты.
Тем временем фьорд, по которому мы плыли, потихоньку заворачивал влево, и ветер, доныне попутный, начинал нам мешать. Скорость лодки заметно упала, и стало ясно, что к ночи мы доплыть не успеем. Однако вечер был светел, погода безоблачна, кормчий правил нашим суденышком весьма умело, а время за разговорами летело быстро, и я ни о чем не беспокоился.
Но, наконец, когда началась история про перевозку пяти белых медведей из Гренландии в Норвегию, мы все-таки пристали к берегу. Если бы не длинный полярный день, то мы бы причалили затемно, сейчас же еще было хорошо видно.
С трепетом в душе я окинул взглядом небольшую долину, со всех сторон зажатую морем и горами. Вот он какой, Гардар - финал моего путешествия. Здесь, на узком перешейке между двумя самыми заселенными фьордами, раньше располагалось место тинга. Впрочем, народ тут и сейчас регулярно собирался, и тинговые землянки постоянно подновлялись. В одной такой полуземлянке, специальной гостевой для заморских купцов, Снеррир и предложил мне переночевать, а заодно познакомиться со всеми кормчими.
Вскоре остманы отвязали свои сундуки, вытащили скарб на сушу, разложили одеяния для просушки, покрыли гостевую землянку шерстяным сукном, а на улице поставили котелок с варевом. Здесь же рядом у входа мы и расселись на принесенных скамеечках.
Заморские купцы хотя и приплыли вместе, одной флотилией, но были из разных краев. Большинство норвежцы, но один корабль прибыл из Исландии. Исландцам до Гренландии добираться ближе, но кораблей у них очень мало. Свои невысокие леса они вырубили подчистую еще несколько поколений назад, и лесоматериалы для хозяйственных нужд импортируют с континента. Корабли же покупают у норвежцев, если сумеют сойтись в цене.
Меня сразу представили купцам как человека видного и знатного, а указывая на моих спутников Снеррир добавил:
- С ним два бонда, и оба стоящие. Прочие же спутники отправились на корабле дальше, разведать побережье.
Впрочем, Морозова, имя которого моряки сократили с Айсмана до Исы, норвежцы уже знали.