— Нет, правда, ты посмотри на эту рыбину, — наконец, не выдержал и Никита, заметив, как любопытный карась, плеснув в их сторону брызгами, скользнул под поверхностью воды. — Я уже не говорю о том, что он уже полчаса мотается кругами вокруг нас, подслушивая разговор. Но размер! Это же акула, а не карась!
— Подслушивая? — Севка вскочил, напряженно вглядываясь в воду, но подозрительная рыба, как будто и вправду сообразив, что ее поймали на горячем, уже стремительно уплывала прочь, в глубину. — Однако! А ведь он действительно тебя понял.
— Ну! — патрульные обменялись озадаченными взглядами.
— Ныряю, — решился Севка. Он быстро стянул одежду, и, активировав адаптер с силовым полем для нейтрализации враждебной среды, бросился в воду — у берега было довольно глубоко. Мощными гребками Мясоедов легко доплыл до середины озера и начал погружение. Адаптер позволял дышать под водой, а щелчок коммуникатора обеспечивал напарникам надежную связь, не только акустическую, но и визуальную. Теперь Никита на берегу мог видеть на экране комма все, что представало перед глазами товарища.
На первый взгляд дно казалось совершенно пустым. То есть там было много чего: камни, водоросли, бутылки, какие-то ящики, но уж никак не следы затонувшего святого града.
— А ты чего хотел? Тут же фольклорные экспедиции все облазили, — буркнул в коммуникатор Никита. — И археологи. Три слоя грунта разгребли, до тридцати метров в глубину.
Однако Севка не обратил внимания на недовольство начальника. Как раз в этот момент его внимание привлекло появление знакомого карася. Севка мог бы поклясться, что именно он подслушивал их с Никитой разговоры.
Кажется, рыб точно знал, чего добивается. Несколько раз обойдя по сложной траектории вокруг Мясоедова и убедившись в том, что замечен, карась устремился прочь, как будто приглашая следовать за собой. Несмотря на предупреждающий оклик Никиты, Севка решительно поплыл вслед за проводником.
Отличный борец, Мясоедов был и неплохим пловцом, но теперь едва поспевал за рыбой, целеустремленно двигавшейся в известном только ей направлении. Наткнувшись на большое скопление водорослей, Севка ругнулся и тормознул, боясь потерять проводника, но тут же заметил, что карась резко сбросил темп и медленно, осторожно кружит вокруг какой-то невидимой человеческому взгляду точки. Он вел себя на диво разумно. Убедившись в том, что его маневры замечены, рыб устремился к центру гипотетического круга и, прямо у Севки на глазах, исчез.
— Ну точно, пробой! — ахнул в акустике Никита. — Возвращайся, надо посоветоваться.
— Нет, — возразил Севка. — Второго такого шанса не будет. Нам это место потом ни в жисть не найти, да и пробой элементарно может закрыться.
— Рискнешь? — Никита колебался, не решаясь отдать другу приказ. Искушение было велико: не столько вернуться с триумфом, сколько добиться хотя бы крохотного успеха в поисках долгожданной цели. Но и риск тоже казался немалым. — Я тебе указывать не могу. Учти, ты ведь можешь и не успеть…
— Ладно, — решился Севка. — Задолбали меня уже эти поиски священного града Китежа. Да и времени на задание осталось совсем немного. Порт-ключ у меня с собой, не пропаду. Пойду на свой страх и риск. Если что, Богодану привет!
— Погоди! — Никита не успел договорить: Севка как раз подплыл к месту пробоя и исчез так же, как за мгновение до того загадочный карась. Связь прервалась. В этом не было ничего удивительного — лишнее подтверждение того, что пробой соединял разные пласты темпоральности, — но Сыромятин еще долго с беспокойством и надеждой смотрел на погасший экран комма. К реальности его вернул лишь громкий всплеск чуть дальше за деревьями, росшими на самом берегу. Никите показалось, что кто-то с размаху бросился в озеро, но, как он ни вглядывался в воду, пловец на поверхности так и не появился.
Севка пришел в себя от громких воплей над головой. Кричали двое. Первый голос, молодой, но властный и уверенный, привыкший повелевать, явственно выражал гнев. Второй, обычно, по-видимому, мягкий и сладкозвучный, сейчас звучал фальцетом, срываясь на истерические нотки.