Несколько лет наша семья жила в директорском доме, во дворе школы номер три поселка Смидовичи. Дом был расположен на периферии большого школьного двора. Его окружали несколько соток земли с грядками, где папа выращивал овощи и заботливо за ними ухаживал. Он приучал и меня с братом к этому, правда, без большого успеха. В небольшом сарайчике жили-были красивая корова, много гусей, уток и пара десятков непослушных кур с петухом, который нас будил рано утром. Так что овощей, молока, творога, сметаны и яиц в доме хватало.
Недалеко от нашего дома жили семьи завуча школы Ефима Моисеевича Спектора, человека серьезного и педантичного, и учителя физики Наума Израилевича Цейтлина, знаменитого своей лохматой кудрявой головой. Он и носил ее бережно, как будто это была стеклянная ваза. Их дети, Мишка и Люся Спектор вместе с Вовкой Цейтлином, были нашими дворовыми друзьями (все они живут в Израиле). Мы проводили свободное время вместе, играя в детские игры. Предметом общей зависти был Мишкин велосипед, на котором мы и научились кататься.
Когда в поселке начали строить новые двухэтажные каменные дома, нас переселили в один из таких домов, состоящий из восьми квартир. К дому примыкал большой двор. У нас с братом появилось много друзей-товарищей, с кем можно было играть, бороться и драться. Играли мы в домино, настольный теннис, карты, шахматы, футбол и в «войну», естественно. Победа на войне была приоритетной среди мальчишек. Образовалась четверка мушкетеров. Фехтовали деревянными палками — саблями, подражая мушкетерам (я был Арамисом), бросались камнями и чем попало. Бои происходили на развалинах соседнего деревянного дома, где уже никто не жил. При появлении мальчишек из другого двора мы прекращали свои потасовки и обращали оружие против чужих. Личная смелость высоко ценилась. Так мы учились не трусить, преодолевать свои страхи и скрывать их от других. Царапины и шрамы носили как медали и ордена.
Зимой мы заливали во дворе каток. Кто-то из родителей делал опалубку для большого катка, а вода наливалась по шлангу из дворовой колонки. Оборудование для хоккея с мячом купить было негде. Простые коньки прикручивали к валенкам веревками, а клюшки делали сами, выпиливая нужный профиль лобзиком из фанеры и обматывая его шнурками и изоляционной лентой. Желания и азарта в игре было сверх меры. Со временем мы обзавелись фабричными коньками на ботинках и настоящими клюшками. Тогда стали ходить на каток стадиона, что был построен в центре поселка. Там мы и оставляли большую часть подростковой агрессии и свободного времени.
Увлечения
Рыбалка была для нас с братом заветной мечтой. Папа не был рыбаком и научить нас этому не мог. Он, конечно, «рыбачил», но только на рынке. Выручили наши соседи и их дети, которые брали меня и брата на рыбалку. Мы ходили ночью на утренний клев рыбы в притоках реки Большой Ин. Когда начинало светать, забрасывали удочки, следили за поплавками, подсекали мелкую рыбешку. Ловились щуки, сомики и караси. Приходилось терпеть укусы комаров и разной мошки. Варили на костре уху. Став постарше, мы с братом обзавелись собственными рыболовецкими снастями, сделав удочки, донки и другие средства. Позднее ходили на рыбалку с друзьями, но уже без взрослых. Эффективность папиной «рыбалки» была неизмеримо выше.
Куда нас отец брал с братом регулярно — это в баню. Баня в поселке была «крутая», особенно парная. Отец парился веником долго и на самой верхней полке, добавляя пар до тех пор, пока не оставался почти один в парной. Выходил он красным, как рак. Мы к этому тоже постепенно привыкли. Наверно поэтому мне до сих пор нравится сидеть в сухих и влажных саунах. На обратном пути домой мы заходили к папиному завхозу — дяде Павлу и тете Нюре. Они были украинцами. Здесь взрослые пили, хвалили самогон, вспоминали Украину и пели украинские песни. А мы с братом бегали во дворе. Дядя Павел запомнился мне еще и зимними катаниями на санях, запряженных двойкой лошадей. Детей предварительно закутывали в овчинные шубы так, что видны были только красные носы.
Увлекла меня фотография. Я стал посещать фотокружок. Там я узнал теорию этого дела, научился заряжать и обрабатывать пленку в темноте, готовить реактивы и печатать фотографии. Было что-то таинственное в появлении лиц и природы на фотобумаге. Страсть фотографировать не пропала до сих пор. Техника и технологии сейчас другие. Они позволяют делать серию снимков какого-либо «объекта» в движении и без того, чтобы он позировал. Потом отбираются интересные кадры-моменты, остальные удаляются.