Бабушка и дедушка Брен скончались в один
и тот же день. Во мне живут их гены…
Светлая им память!
Классные «мамы»
Обучение в колледже было четырехлетним. На каждом курсе было по две группы. Я учился в группе на фельдшерском отделении, но была еще акушерская группа. Всего было 33–35 человек в каждой группе. Таким образом, в восьми группах на четырех курсах было около 300 студентов. Программа включала все общеобразовательные предметы, как в средней школе, и специальные медицинские предметы с практикой. Другими словами, учебная нагрузка была больше, чем в школе.
В школе я учился без особого труда и получал хорошие оценки. Первый год учебы в колледже показался мне очень трудным. Ежедневно надо было усвоить нового материла в три-пять раз больше, чем в школе. У меня появились тройки и даже двойки, особенно по физике, за что классный руководитель Земфира Алексеевна Макарова (1931–2004) меня третировала. Она была еще молодой женщиной, среднего роста, с желтоватым цветом кожи со следами оспин. Губы она красила очень яркой красной помадой. Земфира Алексеевна казалась мне недоброй и циничной по характеру. Мои юношеские впечатления подтвердились через десять лет, когда я стал преподавать в том же колледже. Земфира Алексеевна окончила физико-математический факультет Хабаровского педагогического института. Систематически унижая меня за плохие оценки, она повторяла вслух при любом случае: «Миша, хорошие оценки в школе ты получал по блату, так как папочка был директором». Другие студенты тоже учились не лучшим образом, но у них папа не был директором и школьный табель не был так хорош. Такое унижение продолжалось весь первый год, хотя я отчаянно старался доказать, что мои школьные оценки получены не по блату. И только во втором семестре мои оценки стали заметно улучшаться.
Мне повезло, когда после второго курса группе поменяли классного руководителя. Им стала Софья Константиновна Дризо — редкой души человек, терапевт, лет сорока, с худенькой фигурой и большими красивыми глазами. Софья Константиновна заботилась о нас как «еврейская мама». Когда она пыталась нас пожурить, то нам становилось ее просто жалко. Меня она любила и поэтому прощала мне мелкие проделки, например прогулы уроков и гулянки, приговаривая: «Ах Миша, Миша, ну как вы это себе позволяете? Ну почему же вы не пользуетесь своей головой?» Софья Константиновна не была замужем, жила одна и нередко приглашала меня и других студентов к себе домой «на разговоры» о планах, интересах и о жизни вообще. Я любил эти беседы, так как во всем ее облике и поведении проглядывали не только ум, но и особая деликатность, искренность и доброжелательность. Софья Константиновна, в свою очередь, гордилась мной и не скрывала это. Когда, окончив медицинский институт, я был распределен врачом-преподавателем в Биробиджанский колледж, мне не надо было напрягаться, чтобы выразить ей мое уважение, благодарность и любовь.
Учеба и не только
Последующие три года я жил в общежитии. Здание было двухэтажным и деревянным, с печным отоплением. Печи открывались в коридор. Во дворе была куча угля, топили сами. Общежитие имело 130 мест, в нем проживало 120 девушек, остальные — юноши. Меня поселили в комнату с двумя парнями: Мишкой Семыкиным (из моей группы) и Левкой Каплан (на курс старше). Оба были красивыми парнями, на которых девушки просто «вешались». Была еще одна мужская комната, с моими сокурсниками Юрой Гребенцом и Петей Сединым. Девушки не оставляли нас без внимания и очень облегчали нашу холостяцкую жизнь: стирали и гладили наши белые халаты, мыли полы, приглашали ужинать и оказывали другие знаки внимания. Одна симпатичная студентка, которая в свои 22 года казалась мне «старухой», преподала мне первые уроки секса. Затем были другие симпатии, вечеринки, танцы и романы, сплетни, расставания и слезы. Однако основное время занимала учеба.
Приходилось учиться пользоваться рано упавшей на меня свободой, распоряжаться деньгами (стипендией 24 рубля в месяц), свободным временем и т. д. Домой я ездил сначала еженедельно, потом раз в две недели. Отчаянно не любил стирать свое белье и мыть посуду. С Мишкой Семыкиным мы стали друзьями. Он жил на станции Бира, недалеко от Биробиджана. Однажды мы поехали к нему на день рождения, где я впервые перепил водки, не желая отставать от других. Это состояние мне не понравилось, болела голова, тошнило, была рвота и т. д. После этого случая научился контролировать дозу принимаемого алкоголя.