В марте 1971 года А. В. был госпитализирован в 301-й госпиталь. Я навещал его, последний раз — за день до его кончины. В последний визит он подарил мне фотоальбом биологического кружка со дня его организации. Это было так трогательно, что я, выйдя из палаты, не смог сдержать слез. Альбом хранится в моем архиве. В нем я нашел заметку Александра Васильевича обо мне, опубликованную в институтской газете. Он стал моим первым учителем в науке, хотя моей фамилии и нет в списке его диссертантов. По его примеру дверь моего рабочего кабинета всегда открыта для сотрудников отделения, пациентов и студентов.
Профессор А. В. Маслов скончался 3 апреля 1971 года.
Светлая ему память!
Базисные науки
Первые три года мы изучали (буквально «грызли») базисные науки, такие как анатомия, физиология, физика, восемь разных химий, топографическая анатомия, микробиология, фармакология, патофизиология и другие. Надо было выучить содержание многих толстых учебников и сдать зачеты по отдельным темам, а потом еще и две сессии в год, по 4–5 экзаменов в каждой. К этому надо добавить латинский и английский языки, «марксизм-ленинизм». Впрочем, ничего нового: учиться «на врача» трудно во всех странах и во все времена.
Другим моим любимцем, как и большинства студентов, был профессор Виталий Давидович Линденбратен (1925–2009), заведующий кафедрой патофизиологии. Виталий Давидович — потомственный профессор: его отец был профессором, брат — профессором. Всего в их династии насчитывается 14 врачей (из них пять докторов медицинских наук). Он был чрезвычайно умным человеком. Это проявлялось во всем: лектор «от Б-га», прекрасный методист и обаятельный человек. Среднего роста, без лишней жировой ткани, уравновешенный по характеру, он обладал богатой мимикой. В. Д. удивительно тонко чувствовал как собеседника, так и целую аудиторию. Он изучал травматический шок, лихорадку, перегревание, реактивность и устойчивость организма. В. Д. Линденбратен — автор многих статей, монографий и пяти сборников стихов.
Его кафедра располагалась на третьем этаже, рядом с Центральной научно-исследовательской лабораторией (ЦНИЛ), где я работал лаборантом по вечерам. Профессор хорошо играл в настольный теннис. Когда случались перерывы в ходе экспериментов, мы играли в теннис и беседовали обо всем. Это был не только теннис, но и «игра» нервов, идей, мнений и остроумия. Обыграть В. Д. было большим достижением, я выходил победителем весьма редко. Нервы В. Д. были просто «железными», поэтому в критические моменты игры он допускал меньше ошибок, чем я. После окончания института, когда мне надо было пройти апробацию диссертации, Виталий Давидович организовал обсуждение работы недавнего студента на научном межкафедральном семинаре и тем самым помог мне открыть «скрипучую дверь» в науку. Мне, как и многим другим, повезло встретить и общаться с этим удивительным человеком! Виталий Давидович был первым, кто поставил свою подпись на моей «Присяге врача».
Однажды в перерыве между лекциями другой очень уважаемый мной профессор рассказал мне простую притчу: «Жила была машина-полуторка. Нагрузили на нее полторы тонны груза — она везет; добавили еще полтонны — везет, добавили еще тонну — машина стала и сломалась. Ее взяли и выбросили… Смотрите, Миша, — добавил, ухмыляясь, профессор, — как бы не оказаться вам этакой полуторкой!» В тот период я был председателем научного студенческого общества института, секретарем комитета ВЛКСМ курса и старостой генетического кружка. Я крепко запомнил эту бесхитростную историю.
Этим профессором был Николай Константинович Фруентов (1928–2010). Его отец был репрессирован, а семья выслана. Профессор, фронтовик, снайпер, лейтенант запаса, кавалер двух орденов Отечественной войны, трех орденов Красной Звезды и множества медалей. Курсант Ленинградской военно-морской медицинской академии Николай Фруентов раздобыл настойку женьшеня и начал проводить опыты в студенческом кружке. Чтобы начать исследование, он купил на свои деньги 12 кроликов и в свободное от службы время стал проводить опыты. В 1968 году в Хабаровске вышла в свет знаменитая книга Фруентова «Дикорастущие лекарственные растения Дальнего Востока», а спустя четыре года — «Ядовитые растения, медицинская токсикология растений Дальнего Востока». Я горжусь подписью Николая Константиновича на моей «Присяге врача».