Раздался ропот недовольства. Гальдер, возмущенный до глубины души, заявил резкий протест, однако, оставшийся без внимания. Два эсэсовских пехотных соединения, которым 1-я танковая дивизия передала свои позиции на Канале Аа, 26 мая решили для их улучшения продвинуться вперед, в чем их подбадривал Гудериан. Зепп Дитрих, командир дивизией СС «Лейбштандарт», был человеком, к чьему мнению прислушивался Гитлер. В тот день фюрер смягчился, возможно, по той причине, что дело касалось дорогих его сердцу истинно нацистских войск. Однако к этому времени англичане и французы организовали очень сильную оборону, и немцы, упустив выгодный момент, когда наступление еще можно развивать по инерции, продвигались очень медленно. 27 и 28 мая немцам удалось вклиниться на небольшую глубину в оборону противника. Гудериан находился на передовой в качестве наблюдателя. Опасаясь, что в этих бесцельных атаках будут обескровлены лучшие войска Германии, он вернулся в штаб и сообщил о своих соображениях Клейсту в рапорте, о котором не упоминает в «Воспоминаниях солдата», вероятно потому, что после войны не имел доступа к журналу боевых действий корпуса:
«(1) После капитуляции бельгийцев [27 мая] продолжение операций здесь представляется нежелательным, так как будет сопровождаться ненужными жертвами. В танковых дивизиях сейчас в строю лишь 50 процентов танков, требующих срочного ремонта, чтобы корпус в кратчайшее время был готов вести другие операций.
(2) Вести наступление танками в болотистой местности после продолжительных дождей бессмысленно. Войска расположены на высотах к югу от Дюнкерка; удачные позиции позволяют артиллерии вести огонь по Дюнкерку.
Кроме того, с востока к группе Клейста приближается 18-я армия [входившая в группу армий «Б» фон Бока]. Пехота этой армии лучше приспособлена для ведения боевых действий в такой местности, чем танки, и потому задачу по ликвидации котла на побережье можно возложить на нее».
Это была точка зрения, представленная Гитлеру и ОКВ 24 мая, когда путь для немецких войск оказался свободен. На этот раз Клейст был вынужден согласиться и перевести 19-й корпус в резерв, чтобы тот подготовился к выполнению своей следующей задачи – возобновлению наступления в южном направлении.
Британская официальная история намекает, что если бы Гудериан знал о состоянии местности под Дюнкерком 23 мая, то вовсе не спешил бы посылать туда свои танки, и иногда высказываются предположения, что Гудериан не сознавал в полной мере сдерживающего воздействия труднопроходимой местности на танковые силы. Ни одно из этих обвинений не требует исчерпывающего исследования. Книга «Внимание! Танки!» полностью отвергает последнее предположение, и нет смысла сравнивать глубоко эшелонированную оборону Дюнкерка, созданную к 28 мая, с той, которая почти не существовала 23 мая. Хотя делаются попытки представить дело так, будто Гудериан соглашался с Гитлером, в действительности это не соответствует истине.
Тем временем, люфтваффе пытались достичь бомбардировками того, что наземные силы осуществляли захватом территории. Солдатам Гудериана выпала привилегия стать зрителями первой крупной попытки военно-воздушных сил выиграть наземные сражения совершенно самостоятельно – первая из многих последующих неудач.
В том, что танковые дивизии заслужили признание, не было больше никакого сомнения. Даже их самые заядлые оппоненты из высшего германского генералитета не могли отрицать их роль доминирующего оружия. Те же, кто еще имел на этот счет определенные оговорки, мудро хранили молчание, когда 28 мая Гитлер доверил Гудериану командование танковой группой, состоящей из 39-го и 41-го корпусов, в каждом из которых было по две танковых дивизии и по одной дивизии мотопехоты, а также подразделения некоторых вспомогательных родов войск. Эта группа, танки и другая техника которой легко распознавались по большой букве «Г», называлась танковая группа «Гудериан» и, по сути дела, являлась армией, но не была названа так, чтобы ретивые танкисты знали свое место. Танковым группам отказали в полном статусе армии. Танковая группа «Гудериан», например, входила в состав 12-й армии Листа, то есть традиционный авторитет старой системы не ослаблялся.