Потребовалось приложить еще немного усилий, чтобы затащить чемодан в тамбур. Следом за Верой, тяжело дыша, поднялась Элла. Поезд, скрипнув, тронулся с места, как только она убрала подножку.
В безлюдном узком коридоре вагона душно. Летают мухи. Одна из них только что пронеслась возле самого уха. Удивительно, что закрыты все окна. Здесь стоит странный запах.
Из купе в дальнем конце вагона выглянула девочка-подросток с длинными синими волосами, заплетенными в дреды. Она смерила Веру пытливым взглядом, лукаво улыбнулась и спряталась, закрыв за собой дверь.
Вот купе, где придется коротать ночь. На алюминиевой табличке слева от двери выгравирован нужный номер. Вера замерла на пару секунд. Замешкалась, слушая, как поезд неудержимо набирает ход. Затем отрыла дверь, невольно выпустив в коридор несколько крупных мух. Она успела затащить чемодан в купе и машинально поздороваться, прежде чем поняла, что ее попутчик мертв.
Он лежал на нижней полке слева. Голый худощавый мужчина лет пятидесяти пяти. Простынь на нем скрывала лишь бедра и нижнюю часть вздувшегося живота. Вытянутые вдоль туловища слегка согнутые в локтях руки походили на обтянутые дряблой кожей надломленные ветки. Бледное неприметное лицо отчего-то казалось знакомым. Эти тонкие пересохшие губы, эти контуры закрытых глаз. Из приоткрытого рта мертвеца выглядывал посиневший язык. По лицу шныряли мухи, изредка заползая в космы черных с проседью волос.
Ветхая грязная одежда, в том числе нижнее белье, была брошена под столиком. На столике стояла недопитая бутылка водки, лежало несколько слегка раскрошенных кусочков печенья.
Судя по сладковатому запаху гниения, труп находился в купе уже не первый день, что казалось Вере невозможным, ведь его непременно должна была обнаружить проводница, когда собирала постельное белье, предлагала чай или же предупреждала о скором прибытии поезда. Как бы там ни было, ее нужно немедленно поставить в известность. Вера вышла, нет, пожалуй, выскочила в коридор. За считанные секунды преодолела расстояние до купе проводницы, чувствуя тяжелые удары сердца.
- В моем купе мертвый мужчина, - заявляет она, открыв рывком дверь без стука.
За дверью проводница ест пиццу. Увидев Веру, она откусывает половину зажатого тремя пальцами слайса. Откусывает так жадно, словно опасается, что сейчас придется делиться. Соскользнувший с коржа маленький ломтик измазанной в томатном соусе колбасы незаметно падает на ее рубашку.
- Весьма правдоподобно изображаете панику. Меня аж пробрало, - отвечает Элла с набитым ртом. – Надо будет самой так над кем-нибудь подшутить.
- Я не шучу! – настаивает Вера.
- Да, ладно, - отмахивается проводница в ответ.
- Вы что не понимаете? В моем купе труп, который гниет там уже, по меньшей мере, пару дней! – срывается на крик Вера.
- А вот это уже перебор, гражданка. Хотите обвинить меня в невыполнении своих обязанностей? – Элла невозмутимо запихивает в рот оставшуюся половину слайса.
- Послушайте, - Вера понижает тон, стараясь говорить как можно учтивей, - я вовсе не пытаюсь обвинять вас в чем-либо. Просто идемте, и вы все сами увидите.
- Что ж, идемте, - соглашается Элла.
Оттесняя Веру к тамбуру, она выходит из купе. Целеустремленно движется вперед по узкому коридору. Со спины она выглядит массивнее, как будто только что набрала еще несколько килограмм.
- У меня восемнадцатое место, – тараторит Вера ей вслед.
- Мне ли не знать, - брякнув, Элла останавливается у нужного купе. Оценивающе заглядывает вовнутрь. - Ну, и кто здесь покойник? Этот гражданин просто пьян. Мертвецки пьян, я бы сказала.
- Вы издеваетесь? – недоумевает Вера. – Он мертв! МЕРТВ! Это же очевидно!
- Зайдите-ка в купе, - проводница берет Веру под руку.
- Я не хочу! – сопротивляется Вера.
- Зайдите-зайдите, – настаивает Элла. - Не нужно своими выдумками пугать других пассажиров.
Они в купе. Проводница заслонила задом дверной проем.
- Вы ошибаетесь, - она говорит заметно тише, разборчиво произнося каждое слово. – Этот гражданин сел в поезд сегодня утром в Харькове. Уже тогда был подшофе, при этом пытался со мной заигрывать. Я еще замечание ему сделала, что говорить девушке заплетающимся языком комплименты совсем не комильфо. Но ему, вижу, было мало. Он бутылку почти всю сам оприходовал. А из закуски только печенье. Неудивительно, что его на такой жаре развезло.