– Я уже не одна! – так хотелось ей кричать, чтобы об этом узнали все вокруг.
Вскоре наступило и то время, когда счастливая Людмила поняла, что две полоски на тесте убрали из её жизни ещё одно «ещё». Она поняла, что теперь никто не будет задавать ей этих надоевших вопросов с противным «ещё». Потому что уже она никогда не будет одинокой. Юра, в ответ на её радостное сообщение, ничего не ответив ушел, громко захлопнув дверь её квартиры.
И вот сегодня врач подтвердила результаты теста. У Людмилы будет ребёнок.
– А что это будущая мамочка не в настроении? – спросила врач, выписывая ей кипу направлений на сдачу необходимых анализов, – вас что-то тревожит? Боитесь осуждения? Знаете, что? А вы напишите на бумаге всё, что думаете о тех, кто вас осуждает. Прямо как думаете о них, так и пишите. Знаете, есть такой психологический трюк.
– Знаю, – кивнула головой Людмила.
– Вот, напишите, а потом порвите листок на мелкие, мелкие кусочки и выбросьте.
В ответ Люда только улыбнулась. Но пока она медленно шла к себе домой, идея с этим психологическим трюком показалась ей не такой уж и смешной.
– Звонить Юрке я не буду, – думала она, – по телефону всего не сказать. Он может меня не правильно понять и отключит телефон. А я не успела ему рассказать, как его ждала, как мечтала о нашей встрече, как продолжала любить всё это время. Я напишу ему обо всём в письме. Он прочтёт его, поймёт, что этот ребёнок не случайность. Как не случайность, и то, что он вернулся, что они опять встретились. Всё потому, что она мечтала, ждала, любила.
Она ускоряла свой шаг, накапливая в мыслях слова, собирая их на ходу в предложения, чтобы прийти и написать всё, всё, всё. И вот, наконец, закончив разговор со скучающей тётей Машей и попав в квартиру, не снимая куртки, она нашла и открыла блокнот с листочками в клетку и какой-то белый конверт без опознавательных знаков из-под найденной в почтовом ящике рекламы и стала быстро писать.
Письмо получилось внушительных размеров. Людмила не стала его перечитывать, она сложила листки пополам, вложила их в конверт, на котором написала: Юрию Соколову лично в руки.
Положив конверт в карман куртки, она вышла во двор. В небольшом скверике между их домами, на детской площадке на скамейках сидело несколько женщин, наблюдавших за играми своих детей. Людмиле надо было пройти через площадку, зайти в Юркин подъезд, который находится с другой стороны дома, и опустить письмо в его почтовый ящик. Внутри неё ещё всё трепетало от тех признаний, которые она доверила листку бумаги, от неизвестности, что будет, когда Юра прочтёт её строки. Она быстрым шагом пересекала площадку, не заметив неподалёку кормившую голубей тётю Машу.
– Гу-ли, гу-ли, – говорила старушка, увидев её, окликнула, – Катерина, куда бежишь? Пойди сюда, – старушка махнула ей рукой и присела на дальнюю лавочку детской площадки.
Людмила остановилась, чтобы ответить, что подойдёт к ней позже, но всё-таки свернула с тропинки.
– Сядь, посиди. А то всё бежишь, бежишь неизвестно куда. А может, и не надо никуда спешить? Посиди, остынь, – тётя Маша протянула ей кусочек твёрдой горбушки, – вот, покорми птичек. Гу-ли, гу-ли, – созывая птиц, старушка встала и вошла в круг клюющих голубей.
Люда взяла хлеб и села на скамейку. В этот момент она увидела, как маленькая девочка лет пяти, качавшаяся на качелях, вдруг спрыгнула с них и с криком: – Папа вернулся, папочка вернулся! – подбежала к идущему к ней какому-то мужчине. Он подхватил девочку на руки и крепко обнял. К ним присоединилась женщина и, улыбаясь, положила голову на плечо мужчины, который одной рукой обнял её за плечи, другой крепко держал девочку, которая постоянно целовала его щёки, покрытые небольшой щетиной.
– Папка, ты опять колючий! – смеялась девочка.
Люда проводив взглядом незнакомую троицу, задумалась. Она сама даже не поняла, что эта была за задумчивость. Скорее эта картинка чужого семейного счастья подействовала на неё, как успокоительные таблетки. Куда-то ушло беспокойство, ей ничего не захотелось доказывать Юрке. Ни свою любовь к нему, ни то, что она ждала его столько лет и очень хотела иметь от него ребёнка.
– У меня будет ребёночек. Мой ребёнок. А это главное. А больше мне ничего ни от кого не нужно, – улыбнувшись своим мыслям, она положила горбушку на скамейку и достала письмо из сумки. Повертев в руках конверт, она вытащила своё так и неотправленное письмо и стала медленно рвать исписанные листки на мельчайшие кусочки, которые складывала в конверт, чтобы их не разнёс по площадке ветер.