Я слегка закивал головой, мысленно соглашаясь с решением Чен Тана. Популярный в войсках Дун Чжо был явной угрозой власти и жизни нового императора. А похороны этого командующего армией и связанные с погребением традиции, дали не только повод избавиться от его слишком верных и опасных соратников. Он еще предостерег и думаю успешно, запугал остальных, раз решился явиться на встречу со мной.
- Но откуда тебе все это известно? – ко мне вползла мысль, что и Фархад может быть засланным шпионом.
- Когда я узнал о придуманной тобой военной хитрости, понял, что мой брат пойман и разоблачен. Я был уверен, что после предательства все согдийцы будут казнены. После поражения у реки Шу, бежал вместе с выжившими солдатами на земли усуней. Пока они решали, что делать дальше, вернулся Чен Тан. Тогда я получил известия, что ты не только пощадил моего брата и дядю, но и обещал вернуть им Согдиану. Но Чен Тан не разрешил мне возвратиться в Тараз.
- Коз-з-зел, - вырвалось у меня.
- Да-а-а, - закивал он головой. – И вот, я с тех пор был рядом с ним. Пока не прислал меня служить тебе. Он сказал, что ты и мне поможешь вернуть трон Согдианы.
- Хм, - я посмотрел на него, за тем на Ирека, который закатывался от смеха.
Я задумался, – «чего он ржет? Хотя у кочевников, тем более у Ирека, свои понятия о юморе». – Перевел взгляд на Фархада, - «вряд ли он шпион Чен Тана. Ему нужен трон Согдианы. А Андромах не уступит ему власть добровольно. Трон ему могу подарить только я. Чен Тан занят разборками с другими императорами. Хорезм и тохары не вариант. Они сами претендуют на это государство. Хотя этот Селевкид может оказаться спящим агентом разведки империи Хань. Я приведу к власти Фархада, а он после того как окрепнет, выступит против гуннов. Вместе с Чен Таном, сарматами, Хорезмом, Лошаном, еще и с внутренними врагами, такими как Токсаб, доставит много проблем. Я не успею к тому времени разобраться со всеми. Наверное, я всё-таки, передарю тех четырех нюйюе Токсабу!», - пришла мне мысль решения одновременно двух проблем с киллершами и верховным жрецом. - «Мм-не-е-е», - тут же одернул я себя. – «Близнецы обидятся, если эти танцовщицы грохнут их дядю. А верность и помощь Ирека с Иргеком трудно переоценить».
- Тебе известно, что трон Согдианы занимает верный слуга гуннов?
- Да, - Селевкид упал на колени. – Но я уповаю на милость и мудрость моего господина…
- Ты можешь идти, - перебил я его.
Фархад поднялся. Он поплелся к выходу шатра. На его лице с примесью уныния отражалось разочарование.
- Но это не значит, что ты точно не станешь царем Согдианы, - на всякий случай я оставил ему надежду.
Он резко упал на колени, лопоча словами благодарности и восхваления, выполз из шатра.
«А-а-ах!! Все-таки кайфово быть каганом. Не смотря на тучи стрел над головой, горы трупов вокруг, присутствия постоянного страха быть убитым и т.д. и т.п.»…
[1] Нюйюэ – личные танцовщицы.
Глава третья
Широкая повозка, запряженная тройкой тяговых лошадей, неторопливо ехала в середине каравана.
- Тцзинь-тцзинь, тцзинь-тцзинь, тцзинь-тцзинь…, - звенели подвязанные к шеям сотен верблюдов колокольчики. Их позвякивания убаюкивали хозяина. Толстый слой кошмы, накрывавший повозку, оберегал лежащего в ней на перинах хозяина каравана от летнего солнца. Палящий желтый диск, висел высоко в небе. Он сжег редкие кустики степной травы. Караван поднимал тучи сухой пыли забивающий глаза, носы и рты караванщиков. Их не защищали даже плотно обмотанные вокруг платки.
- Тцзинь-тцзинь… - слушал сквозь полудрему согдийский купец. Ровное позвякивание колокольчиков не предвещало неожиданностей.
- Проклятая степь, - вдруг услышал купец голос главы стражи каравана. – Будь она еще трижды проклята! Будь прокляты ее жители…
Громкие ругательства заставили хозяина каравана проснуться. Он лениво раздвинул шелковые боковые шторки и выглянул из повозки. В это время начальник стражи вытащил из седельной сумки бурдюк и проделал несколько глубоких глотков. Затем снял шлем и вылил остатки воды из емкости на свою голову. Бурдюк бросил в пыль, рядом с которой спустя секунду проехала двухколёсная арба. Дети, забившиеся на ней, с жадностью смотрели на брошенный бурдюк. Из очередной следовавшей в караване арбы выскочил ребенок лет пяти. Он схватил бурдюк и стал вытягивать оставшиеся капли воды высохшими губами. Начальник стражи, увидев это, развернул своего коня и наотмашь ударил своей камчой дитя.