Оппозицию в лице многочисленного и воинственного рода мне не хотелось приобретать, при этом заниматься воспитанием сына тоже желания не было никакого. Мне ведь, всего-то шестнадцать лет. Пусть даже только этому телу. Но выбор у меня был. Налоги кочевники платят мизерные. Торговцы из них слабые. От своей доли военной добычи я все равно отказываюсь в пользу простых воинов. С пастбищами как-нибудь сами разберутся. А алименты выплачивать для кагана вообще не проблема. Как сказал Ирек, размер алиментов зависит от моего желания, а это точно не четверть доходов.
- Что мне делать?
Ирек ухмыльнулся и ответил:
- Подари коня Караяну, только того на котором приехал в его аул. Этим ты окажешь большой почет ему. Матери своего сына подари украшения.
- А где мне их сейчас взять?
Можно конечно заказать их в Кашгаре или даже отлить из имеющегося в походной казне золота в этом же ауле. Среди усуней были прекрасные ювелиры. Но времени заказывать и ждать прибытия драгоценностей не было. Я собирался уже завтра покинуть аул Караяна и направиться в Тараз.
- А можно просто подарить золотые монеты и драгоценные камни?
- Можно, - ответил Ирек. – Но это будет не так представительно.
- А сыну тоже надо же что-то оставить?
- Конечно! – кивнул Ирек.
- Может пояс свой подарить?
- О-о-о, это обрадует весь род! Это будет значить, что ты собираешься передать власть над каганатом своему сыну. Но если ты не передумал на счет Тегына, то для первого раза будет достаточно сотни лошадей и тысячи золотых тенге.
- Хм, - задумался я.
Сотня лошадей, даже скакуны в таком количестве в наличии сейчас были. Золота, после возмещения потерь согдийским купцам оставалось немного, но наскрести было можно. Осталось решить вопрос с подарками матери моего сына.
- Ирек, я ведь подарил тебе Аджамбо?
- Да, - удивленно и с некоторым беспокойством ответил он. – Ты хочешь ее забрать?
- Ты ведь знаешь, что я не могу этого сделать.
Ирек с облегчением выдохнул и согласно кивнул.
- А вот золотых украшений, которые были на ней, я тебе не дарил…
* * *
Мы уезжали из аула Караяна. Тот на радостях, что является признанным опекуном сына кагана, объявил большой праздник. Мой отказ от участия в празднике и отъезд он и члены его рода восприняли с огорчением, но с пониманием и без обиды, т.к. их кагану предстояли срочные дела, связанные с защитой государственных интересов.
Нас провожал сам Караян. Он о чем то, не переставая щебетал. Проезжая у подножья гор я вспомнил землянку, в которой мы укрылись от снежной бури.
- Ты ведь знаком с Инеш? - перебил я Караяна и показал в сторону гор.
- Да, - ответил он. – Ее сестра старшая жена моего брата.
- Почему тогда не забрал к себе в аул, не помог ей и ее внукам?
Караян в ответ, что-то неразборчиво пробормотал.
- Они боятся гнева Буюка, - разъяснил мне Ирек. – Если он узнает о них, то могут пострадать не только Инеш и ее внучка.
- Помоги ей, - сказал я Караяну в повелительном тоне. – Выдели ей скот и пастбища. Буюка не бойся. Я сегодня же отправлю посыльных к нему с приказом, что бы оставил их в покое. А ты прямо сейчас отправляйся к Инеш.
Караян чуть склонился с коня.
- Постой, - остановил я его уже хлестнувшего коня камчой.
Он придержал коня и круто развернул его ко мне. Я отстегнул от пояса ножны с саблей и протянул Караяну.
- Передашь оружие внучке Инеш. Скажешь - я желаю ей, что бы она стала достойной памяти ее славных предков…
[1] Произведения казахского акына Бухар жырау Калкаманулы.
[2] Отрывок из произведения «Печаль Асана Кайгы», автор Динмухамед Табылды.
[3] Баксы – шаман.
Глава шестая
Алим в нетерпении бил ногами в бока и нахлестывал ишака под собой. После очередного, особенно сильного удара, цоканье копыт осла по мостовой Бухары участилось. Жители домов, возвышающихся по обеим сторонам улочки, услышав спешное постукивание копыт ранним утром, с любопытством выглядывали из окон. Увидев торопящегося обычно степенного Алима, удивлялись, а затем, смеясь, кричали ему в след:
- Эй, раввин, ты заблудился? Ведь синагога в другой стороне!
- Алим, ты куда? А как же твои красильни? Эти нечестивые вавилоняне в твое отсутствие обманут же тебя там?
Алим в ответ только отмахивался от них, но в мыслях беспокоился, что впервые в жизни пропускает утреннюю молитву в синагоге.
- Израиль, Бог — наш Господь, Бог Един! – помолился он.
«Что подумает моя паства?», - снова и снова врывались в его голову беспокойные мысли, а затем сменялись другими. – «А красильни? Я этот крупный заказ вырвал у целой гильдии бактрийских красильщиков. Воистину правы завистники моего успеха, коими в Бухаре являются все, вавилоняне нечестивы! И зачем я купил их у работорговцев?! Ведь были же безропотные и честные египтяне. Красить шерсть они умеют не хуже вавилонян. О-о, это моя дурная кровь тогда повлияла на меня! В гордыне и в мщении купил я их».