Я взглянул на Яцайя. Он, его отец и Ирек внимательно смотрели на меня.
«Предложение очень выгодное для меня и в целом для Степи», - продолжал думать я. – «Но как убедить в этом остальных и не только вождей. Все степняки горят гневом! Даже Ирек, зная, что я против карательного похода в Согдиану, наоборот хочет этого. Что уж говорить о других вождях?».
- Где сейчас Алим и Иосиф? – спросил я, обращаясь к Яцайю.
Яцай в ответ пожал плечами.
- Они гостят то в одном, то в другом ауле. Каждый старейшина и батыр в племени канглы хочет приветствовать в своей юрте внука Баджанака, - сообщил Ирек.
- Яцай, Алим тебе рассказывал, как он оказался внуком Баджанака?
В ответ он покачал головой.
- Да все в кочевьях канглы знают эту историю! - снова ответил вместо Яцайя Ирек. Он в небрежном жесте взмахнул рукой и продолжил. – В молодости Баджанак, еще до того как стал ханом, часто со своими воинами, такими же молодыми и горячими как и он сам, посещал Согдиану, Хорезм, Фергану и Бактрию. Это были или лихие налеты или охрана торговых караванов. В один из дней, на рынке Самарканда, он увидел дочь бухарского купца. Она настолько приглянулась ему, что тот решил взять ее в жены. Он отправил сватов с дарами. Увы, тогда он был всего лишь молодым разбойником и наймитом, хоть и с правами на ханскую кошму канглы. Богатых подарков будущий хан канглы собрать не смог. Потому ее отец, посмеявшись над сватами, отправил их обратно. Это еще больше воспалило страсть Баджанака к ней. Он выкрал ее и увез в свои кочевья. После чего снова отправил сватов. Отец и ее братья в гневе убили их! Естественно родственники сватов хотели мести. Но Бухара далеко и хорошо укреплена. И тогдашний хан канглы не согласился поддержать их, ведь Баджанак был его племянником. Тем более канглы вели в то время тяжелую войну сразу с двумя врагами, аланами и усунями. Потому все что они могли это выместить зло на его молодой жене. Но Баджанак действительно полюбил ее. Он, боясь за жизнь своей жены, тайно вернул ее, уже носящей ребенка, родителям в Бухару. Став всесильным ханом, он снова отправил сватов. Но его возлюбленная умерла, родив мальчика. Баджанак попросил отдать ему сына. Но ее отец отказал. Баджанак не стал воевать с Бухарой. Ведь он знал, что его покойная жена была бы против войны. Но он продолжал следить за судьбой сына и знал, что у него в Бухаре есть внук.
Шенду и Яцай понимающе закивали, при этом сочувственно вздохнули и выдохнули.
«Чет на какую-то сказку похоже», - подумал я. – «Что бы меркантильный и кровожадный Баджанак, будучи ханом канглы и возглавляя сто тысяч свирепых всадников, ладно не захватил, не осадил Бухару и не потребовал в обмен на снятие осады отдать ему его сына! Маловероятно. Скорее всего, на тот момент у него других забот хватало».
«Так как же мне убедить вождей, что более важно простых воинов?» - мои мысли снова вернулись к предложению Алима и стоящих за ним старейшин иудеев Центральной Азии. – «Завтра состоится Великий курултай».
Я постарался прикинуть соотношение голосов. На заседание степного «парламента» прибыл Сакман. Иргек остался на западных границах каганата и продолжал возглавлять группу войск сдерживающих наступление сарматов. Но при этом он распорядился, что бы его голос был отдан за любое предложенное мной решение. Сам Сакман, помня о своей клятве, данной после встречи в камышах Сырдарьи Синего волка, также поддержит меня. Ужас и Мойша обязали представлять их интересы Караяну. Из этого следует, что их позиция была более чем ясна. Есть еще Гай, Он стал полноправным членом племени канглы вместе с другими римлянами. Восемь тысяч легионеров были серьезной силой и почти все они породнились с семьями племен канглы, саков и усуней. Потому, Гай, возглавлявший их, имел голос в степном парламенте. Его позиция тоже безусловна. Шенду, Яцай и даже Ирек будут на моей стороне. Осталось еще почти полсотни голосующих. Это вожди племен, старейшины и батыры крупных родов. Есть еще верховный жрец Токсаб. Последний точно будет составлять непримиримую мне оппозицию.
- Великий хан! – отвлек меня от мыслей голос командира «бешеных».
В следующую секунду отодвинув полог входа, в юрту вошел Угэ.
- Каган, - снова обратился он ко мне. – Прибыло посольство…
- Еще одно?! – перебил его я. – И откуда же оно теперь?
- Из Индии. Его возглавляет купец Абхитаб.
* * *
Прибытию Абхитаба я очень обрадовался. Встреча с послом махараджи саков Индии должны была быть многообещающей. И не ошибся.
Я приказал Угэ провести индуса ко мне без всяких предварительных дворцовых церемоний. Облик Абхитаба в отличие от предыдущей встречи был чопорным. Он вошел с широко расправленными плечами и приподнятым подбородком. На голове была такая же чалма с павлиньим пером. В этот раз головной убор индуса был еще украшен обточенным камнем сочно синего цвета размером с детский кулак. Через мои руки прошло уже множество драгоценных камней. Потому я с легкостью опознал в синем камне сапфир. Одет он был в теплые одежды кочевника, которые были в степных морозах практичней индийских традиционных «дхоти». Но поверх овчинного тулупа, были накинуты несколько рядов жемчужных бус.