Хан Шенду, во главе воинов своего племени, отправился к Великой стене, к северным границам империи Хань. По моему указанию, он должен был следить за обстановкой в империи. Вероятно, что Чен Тан одержит победу в борьбе за власть во всей Хань с другими претендентами. На этот случай Шенду получил от меня соответствующее распоряжение.
Токсаб и Тутук заявили, что если жители Согдианы, городов Бухары и Пайкенда готовы оказать помощь в борьбе с Андромахом, то хватит и двадцати семи тысяч. Если же они в очередной раз предадут, то утрата сравнительно небольшой армии восполняема. А каган в своей смерти, будет виноват только сам. Ведь вожди пытались меня образумить. Но, как сказал Токсаб, у меня есть достойный преемник – Тегын. А если согдийцы и бухарцы и вправду готовы стать новыми подданными кагана Богры, тогда они должны будут помочь в войне с тохарами, в том числе и войскам.
Я не возражал. У меня была своя гвардия, которую я снова восполнил до десяти тысяч и «рыцари». Ими я имел право распоряжаться без согласования с вождями. Еще снова объявилась Айбеке. Ей тоже никто не мог запретить участвовать в военных походах. Я надеялся, что после того как я ее отправил перед встречей с Чен Таном вместе с отступающим войском, она вышла замуж за какого-нибудь степняка. Поклонников у нее хватало. Но нет. Айбеке я увидел на Курултае как его полноправного члена. В этот раз она привела чуть больше двух тысяч амазонок.
«Видимо не успела», - подумал тогда я.
Но причина была другая. После ухода большинства мужчин в разные стороны Степи, все кочевое хозяйство легло на плечи женщин. А обязанностью мужчин была не только война. В мирное время мужчина-кочевник занимался от выпаса скота до его стрижки, от перегонки стад и перекочевки до рытья колодцев, от забоя скота до производства кумыса, защитой от хищников и много другое. И все это теперь должна была делать женщина, у которой кроме воспитания детей обязанностей было множество.
- Каган, - произнес Угэ.
Я уже знал, что он хочет сказать. Сразу же после его обращения ко мне я увидел мчащегося в мою сторону вдоль неспешно двигающейся линии войска всадника.
- Это, скорее всего посыльный от Тутука, - сказал я.
- Да, каган, - согласился он.
- Держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе, - использовал я эту цитату Сунь-Цзы по отношению к Тутуку.
На Курултае я потребовал, что бы хан кыпчаков возглавил семитысячный отряд легкой конницы. Вразумительных аргументов отказать мне у Токсаба не нашлось. Потому степной «парламент» одобрил и это решение.
Тутука я отправил с легкой конницей вперед. Его войско совершило бросок на сотню километров от основного войска. Не смотря на возникшую между нами неприязнь, он прекрасно справлялся с возложенной на него задачей по организации войсковой разведки. Кыпсак разделил свой отряд на несколько равных частей, которые затем рассыпались по всех Согдиане. Эти отряды предоставляли точную информацию обо всех передвижениях войск Андромаха. Заранее сообщали о находящихся на нашем пути крепостях. Часто, к подходу основных войск, эти города и селения были уже под контролем воинов Тутука. Легкость, с которой мы продвигались к столице Согдианы, хан кыпасков объяснял тем, что Андромах приказал всем войсковым частям и гарнизонам собраться у Самарканда. Оборону городов он возложил на их жителей. Созданное наспех правителями городов ополчение, при виде кочевников сразу же сдавалось и широко открывало главные ворота. Этому способствовало уверения, что если крепость будет сдана без боя, его жители ограничатся только потерей части своих денежных накоплений. В противном случае, город будет захвачен и сожжен вместе с его жителями.
Я наблюдал за передвижением гонца. Он быстро приближался. Остановился всадники в двух метрах от меня.
- Великий хан, - крикнул он не спешиваясь. - В двенадцати фарсангах большое войско врага.
- Большое? - переспросил Угэ.
Не меньше пятнадцати туменов.
- «Ого», - прошептал я. – Откуда у Андромаха столько войска? – спросил я громче.
- В этом войске не только согдийцы! С ними бухарцы, пайкендцы и ферганцы.
Сразу после того как эта информация дошла до моих ушей, у меня возникло ощущение, что мне хорошо въехали кулаком в челюсть, потому как в глазах потемнело и одновременно в них появились искры. Я вцепился одной рукой в переднюю луку седла, чтобы не упасть от возникшего сильного головокружения. Но к счастью это был не хук одного из «бешеных». Такое по отношению ко мне не мог позволить себе никто из моего окружения, даже Ужас. А если бы такое случилось, то это был бы явный признак «дворцового» переворота.